Фрагменты из книги Ле Корбюзье «Градостроительство» (Urbanisme, Le Corbusier, 1924). Публикуются по изданию «Ле Корбюзье. Архитектура XX века». Перевод с французского В.Н. Зайцева. Под редакцией Топуридзе К.Т. Издательство «Прогресс». 1970.

Прямой угол есть необходимый и достаточный инструмент для работы, поскольку с его помощью можно самым точным образом отмерить пространство.

Дом, улица, город являются объектами приложения человеческого труда; они должны быть упорядоченными, иначе они вступают в противоречие с основными принципами, которыми мы руководствуемся, порождают всевозможные препятствия, стесняют нас, точно так же как нас стесняет природная среда, с которой мы боролись и боремся всякий день.

*

Если я «ломлюсь в открытые двери» (о чем мне говорили еще в 1923 году, после публика¬ции моей книги «К архитектуре»), то лишь потому, что в градостроительстве, равно как и во многих других сферах человеческой деятельности, влиятельные лица, занимающие командные посты в битве идей, в битве за прогресс,— люди, движимые недоверием ко всему новому и крайне неуместной в таком деле, пагубной, преступной сентиментальностью, — наглухо заперли эти двери. Они хотят утаить от самих себя и от других вклад предшествующих тысячелетий, пытаются скрыть его за пеленой словесных ухищрений, закрыть глаза на неизбежный ход событий. Движение к порядку они стараются уподобить робким младенческим шагам, вздорной фантазии куцых умов. Так, г-н Деандр Вайя обличал меня на страницах газеты «Тан» как отравителя и как немца, что, по его мнению, уже само за себя говорило.

«...И я не премину,— писал он,— возразить им (то есть архитекторам, которые ответили бы, что ныне наступило царство логики), что существуют иные мотивы и соображения, неведомые рассудку. Быть может, чисто абстрактного удовлетворения человеку еще недостаточно для счастья, в нем заложена потребность в нелогичности, в фантазии, в красоте. Совершенный город, образцовая деревня будут нагонять на нас смертную скуку...

Со времени последнего Осеннего салона нам следует особо подчеркивать это обстоятельство. Доводы г-на Ле Корбюзье в пользу «Города будущего» получили известное распространение; журналы, газеты, кое-кто из моих коллег, по-видимому, поддались этому соблазну идей, который — увы!—далеко не всегда приводит к соблазну реальностью. Кажется, эти несчастные не замечают разницы между жизнью и абстракцией, между планом старинного ФРАНЦУЗСКОГО особняка, столь одухотворенного и столь правдивого в своих кривых, и монотонным однообразием НЕМЕЦКОГО плана» («Тан», май 1923 г.) *. Не кажется ли Вам, г-н Вайя, что здесь Вы уже хватили через край и что этот Ваш последний трюк в условиях послевоенного времени несколько напоминает удар ниже пояса?

* Как правило, я воздерживаюсь от цитирования упоминаемых мною авторов из опасения исказить смысл их высказываний. Однако в приведенных выше строках, на мой взгляд, весьма отчетливо вырисовываются все основные положения доктрины г-на Леандра Вайя и многих его единомышленников. Это доктрина «жизни», жизни многоликой, неуловимой , прогнившей и здоровой, ясной и запутанной, точной и зыбкой, логичной и алогичной, от господа бога и от самого дьявола. Наливают в один горшок всего понемножку, взбалтывают, перемешивают, разогревают и присваивают похлебке наименование «жизнь». Всякий отведавший ее может считать себя многоликой и многогранной личностью.

Людовик XIV и Лувр, Ленотр и Тюильри, Дворец инвалидов, Версаль, Елисейские поля, французские сады — все это, выходит,— немцы! Прежде всего, какое имеет значение, немец ты или уроженец Индокитая, когда речь идет об интеллектуальной деятельности человека? И если бы г-н Леандр Вайя, редактирующий в таком солидном органе, как газета «Тан», такой важный в этот кризисный момент раздел, как градостроение, если бы он был осведомлен в вопросах, по которым выносит свое суждение, ему было бы известно, что вся латинская цивилизация вообще и французская в частности основаны на прямой линии, тогда как кривые издавна были гораздо более типичны для Германии и северных стран (барокко, рококо, разнузданная готика и, наконец, планы современных городов). Г-н Леандр Вайя и все, кто ему симпатизирует, обожают и внедряют в градостроительство кривую линию, которая отнюдь не характерна для французской цивилизации, по, напротив, в течение последних двадцати лет является типичным германским проявлением.

Солидный орган прессы, газета «Тан» с помощью г-на Леандра Вайя, человека обаятельного и весьма падкого на мелкие архитектурные сенсации, занимается дезинформацией своих читателей.

*

Мы утверждаем, что человеку свойственно стремление к порядку, что все его действия и мысли направляются прямой линией и прямым углом; что он выбирает прямую инстинктивно и что в его сознании она рисуется ему как возвышенная цель.

Человек — продукт природы, и он по-своему организует природу; он действует в соответствии с ее законами, он как бы читает эти законы, человек сформулировал их и создал стройную систему, основанную на рациональном знании. Опираясь на эту систему, он действует, изобретает, производит. Знание не противопоставляет его природе, напротив, оно приводит его к согласию с ней; следовательно, у него есть основание действовать подобным образом и никак иначе. Что произошло бы, если бы человек придумал систему, которая, будучи сама по себе абсолютно логичной, противоречила бы законам природы, и если бы он решил перейти от таких умозрительных построений к их осуществлению на практике? Он тут же споткнулся бы, не успев сделать и шага.

Перед нашим взором природа предстает в хаотических формах: небесный свод, очертания озер и морей, контуры холмов. Расчлененный, разрезанный, зыбкий ландшафт, простирающийся перед нами, создает впечатление какой- то путаницы. И нем ничто не напоминает те вещи, которые мы создаем и которыми себя окружаем. Когда мы смотрим на природу в упор, мы видим лишь ее случайные внешние проявления.

Природой движет дух порядка, мы учимся его познавать. Мы отличаем то, что мы видим, от того, что мы узнаем или знаем. Вся человеческая деятельность направляется знанием. Итак, мы отбрасываем внешнюю оболочку вещей, с тем чтобы проникнуть в их сущность.

Когда я разглядываю какого-нибудь отдельного человека, я вижу лишь единичное явление и ряд случайных, необязательных признаков; мое понятие о человеке складывается не из того, что я в данный момент вижу, но из того, что я о человеке знаю. Когда человек обращен ко мне лицом, я не вижу его спины; если он протягивает мне руку, я уже не различаю отчетливо его пальцев, хотя я знаю, как выглядит его спина и как устроена кисть его руки, какую она имеет форму и для каких функций приспособлена.

Закон всемирного тяготения обеспечивает нам решение проблемы столкновения различных сил и поддержания равновесия во Вселенной; благодаря этому закону существует вертикаль. Горизонт рисует горизонтальную линию как абстрактное выражение покоя. Вертикаль, пересекаясь с горизонталью, образует два прямых угла. Вертикаль и горизонталь неизменны. Прямой угол — это как бы интеграл сил, поддерживающих мир в равновесии. Есть только один прямой угол, но существует бесконечное множество других углов. Следовательно, прямой угол обладает определенным преимуществом перед всеми другими углами: он единственный и постоянный. Для работы человеку требуются постоянные величины. Без них он не сможет сделать и шагу. Можно сказать, что прямой угол — это необходимый и достаточный инструмент для работы, поскольку с его помощью можно самым точным образом отмерить пространство. Прямой угол имеет законное право на существование, больше того, являясь составной частью нашего детерминизма, он обязателен.

Вот, г-н Леандр Вайя, что вызывает у Вас такое негодование. Но я пойду дальше и задам Вам такой вопрос: взгляните окрест, перенеситесь мысленным взором за горизонт и в глубь тысячелетий и скажите мне, действовал ли когда-либо человек иначе, как с помощью прямого угла, и есть ли вокруг Вас что-либо, кроме прямого угла? Такой опыт совершенно необходим. Проделайте его, и тогда по крайней мере мы определим основу для дискуссии.

Чтобы обезопасить себя, человек создает в окружении природных стихий особую среду, некую защитную зону, соответствующую его сущности и его мышлению; человеку нужны ориентиры, защищенные пространства, внутри которых он мог бы чувствовать себя в безопасности; ему нужны условия для самоопределения. Все, что он делает, есть творчество, которое тем резче отличается от естественной среды, чем больше его цель диктуется сознанием Можно сказать, что, чем дальше человеческая деятельность уходит от простейших реакций на внешние раздражения, тем ближе она к чистой геометрии: если, скажем, скрипка или стул - вещи, непосредственно соприкасающиеся с нашим телом,— построены на геометрии прикладной, то город — это уже чистая геометрия. Человек, наделенный свободной волей, тяготеет к чистой геометрии. В этом случае он создает порядок.

Порядок ему необходим, без него все его действия теряют согласованность, логическую взаимосвязь. Человек привносит в понятие порядка идею совершенства. 1ем совершеннее порядок, тем спокойнее и увереннее чувствует себя человек. Он делает умозрительные построения, основываясь на порядке, который продиктован ему потребностями его организма, это творческий процесс. Человеческое творчество есть акт упорядочения. Если смотреть на человеческие творения с высоты, они предстают в виде геометрических фигур. Когда мы прокладываем по крутым горным склонам дорогу, ведущую к перевалу, лента этой дороги представляет собой ясную геометрическую функцию, выделяющуюся своей точностью на фоне окружающей ее сумятицы.

На высшей ступени творчества мы стремимся к наиболее строгому порядку. Это художественное творчество. От хижины дикаря до Парфенона человек проделал большой путь отбора, сортировки и оценки. Если произведение исполнено порядка и гармонии, оно переживает века, оставаясь в нашем сознании как предмет, достойный восхищения. Это уже произведение искусства, в нем нет уже ничего взятого непосредственно из природы, хотя оно и подчиняется ее законам.

Это тоже способно повергнуть Вас в ужас, г-н Вайя. Ваша христианская любовь к корявым и неуклюжим вещам уязвлена при одной мысли о том сверкающем кристалле, который мне хотелось бы создать. Вы не единственный, кто стремится увековечить в людях привязанность к пасторалям трианонов. Если бы взгляды, разделяемые Вами и Вашими единомышленниками, утвердились в градостроительной практике, это привело бы к упадку городов и целых областей, к гибели отечества, так как мы оторвались бы от нашей среды. Человек вгрызается, врубается в природу, сражается с ней и тем утверждает себя! В этом есть что-то ребяческое и вместе с тем величественное!

Так он делал всегда, так он построил свои дома и города. В его работе всегда царил и царит человеческий, геометрический порядок, которым отмечены все великие цивилизации и который оставил в истории человечества блистательные вехи, составляющие предмет нашей гордости и указующие нам путь вперед.

Ваши излюбленные кривые улицы и кривые крыши суть результат лености, свидетельство неудач. Поэтому Вам не следует расточать на страницах Ваших газет похвалы тем, кто не способен справиться с промахами и провалами.

*

Свайные доисторические поселения; хижины первобытных людей; храмы древнего Египта и Вавилона, ставшие для нас синонимом великолепия; Пекин — город высокой культуры Китая — свидетельствуют, с одной стороны, о том, что прямой угол и прямая линия неотступно сопутствуют всякому проявлению человеческой деятельности (человек, создавая и совершенствуя свои орудия, практически исходит от прямого угла и в принципе возвращается к нему же). С другой стороны, они демонстрируют величие и мощь человеческого разума, выражающего себя посредством прямого угла; доказывают неоспоримое совершенство и неуязвимость уникальной, законченной и стройной системы, способной соединиться с идеей свободы, победы над тиранией, идеей чистоты — основы всех религий.

Париж с его беспокойными скоплениями огромных людских масс подобен кипящей вулканической лаве. Многовековая стоянка кочевников, стекающихся сюда по всем великим мировым путям; вместилище мощи, очаг разума, призванного просветить мир, Париж врубается. в свои дебри и, несмотря на все выпавшие на его долю бедствия, тяготеет к порядку, - к прямым линиям и прямым углам, к организации — залогу ого жизнеспособности, здоровья и долговечности, к порядку, который является необходимым условием утверждения его ясного духа и красоты.

*

Если посмотреть с неба на бурную и сложную жизнь земли, можно заметить, что во все времена и на всех широтах усилия людей сводились, в сущности, к одному. Храмы, дома, города представляют собой ячейки единого образца, соразмерные одному, человеческому масштабу. Про человека, как и про пчелу, можно сказать, что это животное, строящее геометрические ячейки.

Теперь нам остается признать, что, занесенные внезапным, стихийным, непредвиденным, чудовищным потоком в большие города, захваченные врасплох, поставленные в тупик, брошенные на произвол судьбы, мы в течение последних ста лет оставались в бездействии. Воцарился хаос со всеми его неизбежными последствиями. Большой город, порождение динамических сил, утратив свой геометрический порядок, грозит нам катастрофой.