Полный текст книги Ле Корбюзье «Жилая единица в Марселе» ("L'Unité d'habitation de Marseille", Le Corbusier, 1950). Публикуется по изданию «Ле Корбюзье. Архитектура XX века». Перевод с французского В.Н. Зайцева. Под редакцией Топуридзе К.Т. Издательство «Прогресс». 1970.

Мы строим в Марселе жилой дом на 360 квартир — жилую коробку.

Положение с жильем во Франции таково, что в будущем требуется строить 4 миллиона жилищ в десятилетие.
Во время оккупации (1940—1944 гг.) я не получал никаких заказов на проектирование городов, ферм или домов. Никакой архитектурной работы: ни церквей, ни мэрий, ни музеев — ничего. Я потерял репутацию. В 1941 году я опубликовал книги «На четырех путях», «Афинская хартия» и «Встречи со студентами- архитекторами».

Когда армии Советского Союза окружали Берлин, у меня состоялся разговор с премьер- министром:

—    Какой город вы теперь реконструируете?
—    Никакого.
—    Что вы строите?
—    Ничего.
—    В таком случае не хотели бы вы (лукаво улыбается) построить... один из этих ваших коллективных домов... там, в Марселе?
—    Да, но с одним условием: я буду свободен от каких бы то ни было предписаний и указаний свыше.
—    Согласен.

С 1945 по 1950 год мы работали над созданием прототипа жилых комплексов, будущего носителя... очень многого. Мы организовали мощную техническую группу, в которую входили представители разных специальностей. Создание такого объекта — дело не шуточное.

Нам мешали как только могли. Мы побывали в приемных семи сменявших один другого министров градостроения, имели дело с десятью правительственными кабинетами. Каждый министр оказывал нам помощь в пределах своих полномочий, и всякий раз это кончалось для нас еще большими осложнениями и трудностями. Против нас хотели поднять всю страну. Кто этого хотел?

Непрерывно устраивались всякого рода кампании. Кто же их устраивал? Я прочитал первую статью в прессе, посвященную нашей работе: уж очень был хорош заголовок! После этого я решил не читать ни строчки из того, что пишется о Марселе. И сдержал слово. Так что все эти акробаты стальных перьев, точильщики стрел и составители ядов просчитались.

У нас был великолепный рабочий коллектив. Только молодежь в состоянии впрячь себя в такую работу, десятки раз разрабатывая новые варианты, чтобы довести проект до совершенства. Только молодежь может как следует управиться со стройкой такого размаха (один миллиард франков); эти люди не смотрят на грязь, что у них под ногами, — они видят в мире много другой грязи.

Мы вписали здание непосредственно в марсельский пейзаж. Мы всегда думали о природе, и природа отплатила нам сторицей — она вошла в дом.

Вся поднятая вокруг Марселя шумиха сводилась к тому, чтобы как можно меньше сказать о нашей работе. Ну не странный ли метод! Предлагали даже закрыть стройку. Но все это привело к тому, что пошли разговоры, слухи, день ото дня все более настойчивые, сначала против нас, потом — за. Сегодня наступил день нашей победы. По всей стране вскоре будут начаты новые стройки.

В Марсель хлынули туристы со всех континентов, и для их приема организована особая служба; в среднем прибывает до двухсот посетителей ежедневно; крупные газеты, журналы, научные издания шлют в Марсель своих корреспондентов. Многие страны командируют специалистов.

Поношения...

Поношения в 1947 году, в Высшем совете архитектуры и градостроения Франции (членом которого я в ту пору состоял). Мой штаб архитекторов, инженеры, администраторы и я тщательно разработали проект во всех деталях. Обоснование нашего проекта казалось нам неопровержимым. Открывалась дорога к счастью. Я уже готовился принимать поздравления от своих коллег, как вдруг...

—    Трущобы, в которых впору свернуть себе шею! — таково было первое высказывание. Принадлежало оно одному очень большому авторитету в архитектуре, которым гордилась (и по праву) вся страна.

—    Идеи, быть может, и интересные, но осуществимые лишь в весьма ограниченных масштабах. (А речь шла о жилом комплексе соответствующего размера!!!).

Министру был представлен доклад, основной вывод которого сводился к необходимости полного изменения нашего проекта. Доклад был послан и нам. Министр вызвал нас к себе и прочел нам его.

—    Что вы думаете об этом докладе, г-н Ле Корбюзье? — спросил он.

—    Я оставляю его без внимания.

—    Прекрасно,— ответил министр,— я вам предлагаю называть отныне ваше предприятие «Жилым комплексом Ле Корбюзье»; во всех официальных актах будет значиться это наименование. Ваша работа не регламентируется действующими нормами, вы можете действовать целиком по своему усмотрению, вводить любые новшества, какие только вам заблагорассудится. Вы берете на себя подобную ответственность?

—    Согласен, г-н министр. Я позволю только заметить, что, взяв на себя эту ответственность, я поставлю задачу и перед властями: они должны будут обеспечить социальный контингент, способный заселить наш комплекс.

Это был третий по счету министр реконструкции.

А седьмой министр получил (правда, с запозданием) доклад Высшего совета народной гигиены Франции, содержавший вывод о необходимости запрещения строительства ввиду нарушения санитарных условий и норм.

В феврале 1950 года, когда работы уже шли к завершению, президент Коллегии врачей департамента Сена, врач-психиатр, заявил, что подобное жилище благодаря той сумятице, которую оно неизбежно вызовет, будет стимулировать рост числа психических заболеваний. По его словам, жители Марселя окрестили наш комплекс «домом помешанного».