Послесловие К.Т. Топуридзе (редактор) к изданию книги «Ле Корбюзье. Архитектура XX века», Издательство «Прогресс», 1970

---

Ле Корбюзье писал: «Эстетика инженера и эстетика архитектора связаны единством, но первая из них переживает бурный расцвет, а вторая мучительно деградирует». И в другом месте: «Мои искания, так же как и мои чувства, сводятся к одному, к главному в жизни — к поэзии».

В этом, мне кажется,— в стремлении добиться нового расцвета эстетики архитектуры и в поэтизации этой важнейшей сферы человеческой деятельности — ключи к раскрытию творчества Лe Корбюзье — великого мастера, жизнь которого связала два века в истории современной архитектуры.

Конец XIX века знаменовался небывалым размахом строительства, огромными достижениями в науке и технике. Возникают новые смелые конструкции, применяются новые строительные материалы, новая строительная технология. И наряду с этим обнаруживалась несостоятельность традиционных эстетических концепций в искусстве архитектуры. В архитектурной среде происходило расслоение: одни старались осмыслить новые возможности, другие вопреки конструктивной логике пытались спрятать новые конструкции за ложной декорацией обветшалых архитектурных стилей.

Корбюзье в семнадцать лет построил свое первое здание. И в нем он уже искал эстетического единства назначения и формы, стремился поэтически осмыслить и органически включить архитектуру в окружающую природу. «Жилище — это возможность свободно двигаться... отдыхать, погружаться в раздумье; возможность испытывать или вызывать присутствие среды: солнце — хозяин всего живого, движение воздушных струй, чарующее глаз и несущее душевное равновесие, зрелище трав, цветов, деревьев, неба, пространства». Поэтическая мечта Корбюзье о сближении человека с природой не имеет ничего общего с сентиментальной идиллией сельской жизни. Это — рациональное решение градостроительной проблемы, создание наиболее эффективной среды для труда и отдыха.

Начало архитектурной деятельности Ле Корбюзье совпадает с началом XX века. Это было время экспериментирования, поисков новой художественной правды, и ее находили иногда там, где, казалось, царила только утилитарность. Зодчие-новаторы стремились найти путь к новой архитектуре, учитывая потребности современного человека, назначение здания, материалы и методы строительства.

Ле Корбюзье непосредственно приобщился к творчеству своих старших современников. В Вене он учился у архитектора Йозефа Гофмана, в Париже — у Огюста Перре, в Германии— у Петера Беренса и сблизился с группой архитекторов «Веркбунд», куда входил и Вальтер Гропиус. Но все это были лишь этапы на пути создания собственного стиля, в наиболее чистых формах выразившего идеи функциональной архитектуры, поэтически осмысленной Ле Корбюзье.

Особенности творчества Ле Корбюзье можно проследить на материале создания архитектурной композиции. Он создал свои самые значительные произведения только после длительных и трудных поисков первичной архитектурной формы. Как бы ни был сложен план и объем здания, его укладывают из простых пространственных элементов. Эту возможность Корбюзье обрел в железобетоне. На смену традиционным конструкциям пришла плита большого размера, поставленная на вертикальные, тоже железобетонные стойки — колонны. Тем самым стена освобождалась от нагрузки: колонны ставились внутри здания и стена превращалась в ограждающую от внешнего пространства плоскость, если угодно, мембрану, которую можно навешивать на конструкцию. Идеальным для стены материалом было стекло. Железобетон и стекло впервые в творчестве Корбюзье получили свое принципиальное утверждение. Предшественники Корбюзье, в том числе и его учитель Огюст Перре (1874—1954), в архитектуре фасадов все еще чередовали стену и проем. Корбюзье применяет сплошную ленту стекла. Пространственная композиция складывается из принятых элементов, состоящих каждый из двух этажей, связанных лестницей. Эту простую форму Корбюзье бесконечно варьирует, создавая многообразие жизненного пространства. Отдельные ячейки архитектор связывает внутренними коммуникациями, которые он так и называет «улицей». Ле Корбюзье в замкнутом пространстве своего жилого дома размещает все необходимые функции для обслуживания живущих в нем людей. Наиболее четко этот принцип получил свое выражение в знаменитом марсельском жилом доме, построенном зодчим в 1952 году. К созданию первичной архитектурно-пространственной композиции Ле Корбюзье пришел через применение стандартных строительных элементов. Корбюзье видел в стандартизации не только удобство и удешевление строительства, но главным образом вариантоспособность. Он нашел новое художественное выражение путем применения стандартной детали. Этому предшествовал долгий путь поисков. Развитие новых железобетонных конструкций дало возможность наиболее эффективно использовать стандартные элементы и на этой основе создать новую архитектуру. В известных «Пяти отправных точках современной архитектуры» Ле Корбюзье четко сформулировал свои принципы. Он впервые установил, что архитектура и градостроительство, или планировка населенных мест городского и сельского типа, в действительности представляют собою единую проблему, а не два отдельных вопроса. Архитектура и градостроительство требуют единого решения и предполагают труд людей одной профессии.

Ле Корбюзье видит город как сочетание отдельных элементов, его слагающих. При планировке города он применяет тот же метод, как и в решении композиции жилого дома. Только теперь жилой дом принимается им за первичную архитектурно-пространственную ячейку. В доме Корбюзье усматривает основу нормального существования человека. Компоненты жилых домов образуют город, где все его сферы — транспорт, зоны приложения труда, общественные центры — расположены с учетом рационального обслуживания человека. Исходный пункт планирования его «Лучезарного города»— жилой район.

Почти всегда место, где человек трудится — завод, деловой центр,—возникало без учета его местожительства. Это создает мучительные трудности для населения. Ле Корбюзье предлагает преодолеть их, создавая так называемые «линейные города». «Линейный город» Ле Корбюзье не прямая на плоскости, а линия, положенная на реальный рельеф, вписанная в него и использующая наиболее удобные места для всех элементов города. Корбюзье не приспосабливает к проекту природу, пейзаж к надуманной, абстрактной идее, а, наоборот, включает город в конкретный пейзаж. «Я... предложил комплексную идею,— пишет Корбюзье по поводу неосуществленного проекта планировки Алжира.— Она единым ударом рассекает тупики, в которые заходит слишком быстро растущий город. Я задумал «Лучезарный город», расположенный в центре великолепного ландшафта: небо, море, Атласский хребет, горы Кабилии. Для каждого из 500 тысяч жителей... для каждого из них я предусмотрел небо, море и горы, которые будут видны из окон домов и создадут для их обитателей благодатную и жизнерадостную картину».

Таким образом, Ле Корбюзье необыкновенно последователен в своих композициях. Он рассматривает город как организм, жизнь которого зарождается в первичной клетке и затем распространяется по всему обширному пространству. В этот непрерывный творческий процесс он вкладывает идею человечности, доброты и демократичности.

Корбюзье архитектурное сооружение рассматривал как пластическую форму, полную света и тени, «вылепленную» из строительного материала. Скульптурны и построенный им дом в Марселе и его шедевр — капелла в Роншане. В первом случае пластичность достигнута лоджиями, ритмически членящими прямой фасад. Во втором — пластикой изогнутых стен, нависшей крышей и отсутствием прямых углов.

Искания в пластике приводят его к живописи и скульптуре. Он сближается с Леже и Пикассо, и в своих ярких и локальных по цвету живописных композициях и многоплановых обобщенных скульптурах он ищет прежде всего преодоления двухмерности плоскости и четко выраженной архитектоники.

Мечтатель и рационалист, убежденный в правоте своих идей, перешагнувший границы своего времени и в теоретических выводах и в осуществленных архитектурно-градостроительных проектах, Корбюзье во всем своем творчестве шел впереди века, предвидя наиболее рациональные формы будущего человеческого поселения и быта.

*

В 1887 году, когда в Париже Эйфель приступил к постройке своей знаменитой башни, 5 октября в маленьком, затерянном на склонах Юры городке французской Швейцарии — Ля-Шо-де-Фон в семье ремесленника Эдуара Жаннере родился сын Шарль-Эдуар. Дед и отец будущего зодчего делали эмалевые крышки и циферблаты для часов. По рождению Жаннере — швейцарец, предки его были выходцами из Франции.

Отец Шарля-Эдуара любил природу родного края и был страстным альпинистом. По праздникам в опасные экскурсии отправлялись с ним и его сыновья Шарль-Эдуар и Альбер, которым он привил любовь к природе. И где бы потом ни жил Ле Корбюзье (один из предков матери Шарля-Эдуара носил фамилию Ле Корбюзье. Впоследствии, став архитектором, Шарль-Эдуар Жаннере принял это имя и прославил его), он всегда вспоминал родные места, своеобразные, суровые, но полные поэзии: «Мои детские годы протекали среди природы и друзей. Мой отец внушил нам культ гор и реки, которые образовывали наш пейзаж. Мы очень часто поднимались на горные вершины. Гигантские горизонты были нашим кругозором. Отроческие годы — время жадной любознательности. Я знал, как сделаны цветы изнутри и снаружи, форму и цвет оперения птиц и почему деревья сохраняют равновесие в горах во время бурь».

Первой художественной школой Шарля-Эдуара стала мастерская отца. Он внимательно следил за работой отца и деда, искусно создававших эмали. Много сделала для художественного воспитания своих детей мать, сумевшая привить сыновьям любовь к музыке. И если Альбер стал скрипачом и композитором, то Эдуар ввел симфонизм и принципы музыкального построения в архитектуру.

Шарль-Эдуар начал учиться с 4 лет и в 13 закончил начальную школу. В средней школе он выказал способности и трудолюбие, и главное — здесь уже проявилась его любовь к рисованию. Педагоги оценили его успехи, и он был направлен в городскую художественную школу.

Эта школа была создана в Ля-Шо-де-Фон в XIX веке как профессиональное художественное учебное заведение по подготовке мастеров прикладного искусства. Здесь юный Шарль-Эдуар поразил учителей своими способностями, и его работы по гравировке и чеканке неизменно попадали в школьный музей. Он стал подмастерьем, и ему прочили будущность блестящего мастера-гравера.

Большую роль в жизни молодого Жаннере сыграл один из его первых учителей — Л’Эплатенье, преподаватель живописи в художественной школе в Ля-Шо-де-Фон. Сын крестьянина из этого же кантона, Л’Эплатенье, окончив в Париже Школу изящных искусств, вернулся в родные места, чтобы способствовать здесь развитию искусств. «До 1907 года в родном городе я имел счастье быть учеником Л’Эплатенье,— вспоминал впоследствии Ле Корбюзье.— Это он открыл мне двери искусства. Мы изучали шедевры всех времен и народов, которые помещались в простом шкафу нашего рисовального класса. Наш учитель собрал там все нужное, по его мнению, для нашей духовной пищи».

Л’Эплатенье задумал создать в городе настоящую художественную школу широкого профиля. И вскоре «...20 подмастерьев старшего курса и несколько рабочих объединяются вокруг нашего учителя, создавая школу декоративного искусства. Их девизом стало: возродить понимание человеческого жилища в его извечном значении очага и вернуть к жизни исчезнувшие ремесла. Каждый из питомцев школы должен был выбрать себе специальность: работа по дереву, камню, керамике, по стеклу, чеканка, работы по металлу, ювелирное искусство и т. д.— какая роскошная когорта! Какая радость жить!»— так через многие годы с восторгом вспоминал Ле Корбюзье о замечательной поре своей озаренной искусством юности.

Когда возникла необходимость в архитекторе- декораторе, Л’Эплатенье выбрал именно Шарля- Эдуара, который в то время и не помышлял об архитектуре, мечтая посвятить себя живописи. Но учитель верно угадал в своем талантливом ученике будущего зодчего. И Жаннере не исполнилось еще и 18 лет, когда он получил свой первый заказ на постройку виллы для одного из членов совета Художественного училища.

«В семнадцать лет мне посчастливилось встретить человека без предрассудков, который поручил мне постройку своего дома. И в возрасте от 17 до 18 лет я построил этот дом с великим старанием и целой кучей волнующих происшествий. Этот дом, по всей вероятности, ужасен».

Дом этот был первым и последним в творчестве Ле Корбюзье, выстроенным в духе декоративного стиля 900-х годов модерн. Будущий Ле Корбюзье в 19 лет навсегда перевернул в своем творчестве эту страницу в истории архитектуры, чтобы никогда больше к ней не возвращаться.

«Но с тех пор я убедился, что дом строится из материалов, рабочими, по разработанному плану и разрезу и это определяет успех или неуспех произведения», — выводит для себя свой первый неизменный постулат будущий архитектор-новатор. Так, уже в начале века он задумывается о необходимости искать новые пути в архитектуре. Молодой Жаннере отказывается от канонических приемов и готовых рецептов, преподносимых в архитектурных школах, от понятия о «великом вдохновении свыше», не имеющем отношения к реальности.

Но для того чтобы пойти по намеченной дороге, предстояло очень многое узнать, постигнуть, выверить, увидеть собственными глазами. И вот на свои скудные сбережения, накопленные упорным трудом, Шарль-Эдуар Жаннере отправляется в путешествие; девятнадцатилетний юноша-горец, высокий, худой, спортивного вида, с рюкзаком за плечами и с альбомом для зарисовок в руках начинает свои долгие странствия по дорогам Европы.

Италия. Очарованный, он открывает ее для себя. Страницы альбомов покрываются множеством зарисовок — города, дворцы, все, что его поражает, что будоражит его ум и волнует сердце. В штрихах и линиях воплощает он тончайшие ощущения прекрасного, волнующие переживания встреч с великими творениями искусства. Юный Ле Корбюзье сосредоточенно и упорно изучает Флоренцию, Сиену, Падую, Верону, Венецию. Его нисколько не смущают тысячи досадных трудностей, сопряженных с путешествиями. Он подвижнически вырабатывает, тренирует и укрепляет в себе пренебрежение к личным неудобствам и материальным лишениям, которое сохранит затем на всю жизнь. И именно эта черта в нем особенно удивляет, потому что он был буквально одержим идеей создавать всем своим современникам, всем людям-труженикам максимальные жизненные удобства и комфорт.

После Италии на пути молодого Жаннере Будапешт и Вена. И здесь он посещает музеи, восхищается творениями художников раннего Ренессанса.

Новая венская архитектура его разочаровывает. В Вене он проводит полгода, изучая все, достойное изучения. Единственным отдыхом и развлечением в его тогдашней суровой, спартанской жизни была музыка. Шарль-Эдуар регулярно посещает оперу и симфонические концерты, мечтая внести гармонию и в свои будущие архитектурные творения. Постепенно созревает решение ехать в Париж — новую Мекку искусства. Но прежде юный зодчий считает необходимым посетить архитектора Йозефа Гофмана (1870 —1956), кумира тогдашней артистической молодежи, имя которого пользовалось славой новатора от Петербурга до Нью-Йорка.

Шарль-Эдуар, явившись к прославленному архитектору без всяких рекомендательных писем, произвел на него такое впечатление, что Гофман сразу предложил ему работу у себя. Это было как чудо: получить работу у самого Йозефа Гофмана. И все же решение ехать в Париж остается неизменным. Проработав у Гофмана полгода, в феврале 1908 года Шарль - Эдуар Жаннере уезжает в столицу Франции.

Вспоминая впоследствии свой первый приезд в Париж, Корбюзье описывает, как он поселился в убогой гостинице, среди трущоб: «Большие города для молодых — это пустыня, где умирают с голоду перед тысячами закрытых дверей.

Высшие школы больших городов! Юноши и девушки, юноши с длинными волосами и стриженые девушки. Богема! Еще до первой мировой войны».

Но зато — рядом Нотр-Дам, Эйфелева башня, музей Лувра! Жаннере перебрался на Монмартр в мансарду, откуда открывалась панорама Парижа от Нотр-Дам до Сакре-Кёр. Все свое время он проводит в музеях. Однажды: он попадает на выставку Салона независимых, где первое знакомство с живописью Матисса приводит юного провинциала в ужас.

Однако главная цель его приезда в Париж — учиться архитектуре. Шарль-Эдуар не захотел идти в Высшую школу изящных искусств, потому что ему ненавистен обветшалый эклектичный академизм. «Университетами» будущего Ле Корбюзье становятся творческие мастерские наиболее выдающихся, передовых архитекторов того времени — тех, кто открывал новые законы в искусстве и кто стремился использовать для развития архитектуры новейшие техни¬ческие достижения.

Франц Журден (1847—1935) — президент Осеннего салона независимых, архитектор и публицист, автор проекта многоэтажного магазина «Самаритен», неоднократно выступал с сокрушительной критикой академизма в архитектуре. Именно в нему и обратился молодой Жаннере за советом.

Так же как до этого Иозеф Гофман, Журден был поражен рисунками молодого художника и рекомендовал его известному архитектору Анри Соважу (1873 — 1932), будущему автору проектов домов с уступами на улице Вавен в Париже. Соваж предложил Жаннере разработать фриз для жилого дома. Для Шарля-Эдуара, прекрасного рисовальщика, такая работа была нетрудной, но и не представляла интереса. Она его не удовлетворяла: он стремился к углубленному изучению архитектуры. И Жаннере перешел на работу к Огюсту Перре (1874— 1954), построившему в 1903 году в Париже первый железобетонный дом. В свое время Огюст Перре покинул Высшую школу изящных искусств, отказавшись делать дипломный проект.

Перре высоко оценил молодого Жаннере. Сделал его своим ближайшим помощником и предложил заниматься теорией повсюду, где тот найдет для себя нужным, работая у него в мастерской лишь пять часов в день. Огюст Перре поверял молодому помощнику свои сокровенные мысли. Он предвидел успешное применение железобетона в строительстве домов и целых городов, которые будут отвечать потребностям современного человека и общества.

В часы, свободные от работы в мастерской Огюста Перре, молодой Жаннере изучает памятники архитектуры Парижа, слушает лекции в Сорбонне, берет частные уроки математики, много времени проводит в библиотеках, делая записи и бесчисленные зарисовки. Практику архитектуры он интенсивно усваивает не только в мастерской, но и на стройках. Изучает он и новое направление в искусстве, открывает для себя скульптора Бурделя, живописцев Мориса Дени, Вюйяра, Сезанна, пересматривает свое отношение к Матиссу, которого еще совсем недавно не понимал.

У Перре он проработал год и три месяца. Он выполнил проект мастерских для художников — комплекс стандартных студий. Так, впервые еще в 1910 году молодой Ле Корбюзье стал вводить в свою архитектурную практику элементы стандарта, типового проектирования. 

В мае 1911 года художественная школа в Ля-Шо-де-Фон, с которой он все это время не порывал связей, командирует Шарля-Эдуара Жаннере в Германию для изучения нового немецкого декоративного искусства. Рекомендательное письмо открывало ему двери на все заводы и фабрики, в торговые предприятия и художественные школы страны. Результатом этой командировки явилась первая научная работа Ле Корбюзье «Состояние декоративного искусства в Германии», изданная в Ля-Шо-де-Фон в 1911 году.

В Берлине Жаннере проработал пять месяцев у архитектора Петера Беренса (1868— 1940). Здесь, в мастерской прославленного зодчего, он познакомился с архитектором Вальтером Гропиусом (1883 г.), с которым дружил до конца своей жизни.

В том же 1911 году Жаннере отправился в путешествие, чтобы собрать материалы об Эль Греко,— через Болгарию, Мраморное море, Стамбул — места, хранящие память о древней Византии, в Грецию и Италию. «Я видел вечные памятники, славу человеческого разума! Меня пленила средиземноморская культура!».

Снова без устали зарисовывал он все — от великолепных храмов до крестьянских хижин.

Шарлю-Эдуару Жаннере было 24 года, когда он вернулся в Париж. Огюст Перре предложил ему соавторство в разработке проекта театра на Елисейских полях. Но от этого блестящего предложения пришлось отказаться. Шарль-Эдуар был обязан вернуться в Ля-Шо-де-Фон, чтобы в сотрудничестве со своим бывшим учителем Л’Эплатенье заняться преобразованием художественной декоративной школы в родном городе. На это ушло пять лет жизни, но все кончилось неудачей, так как городские власти решительно выступили против всяких новшеств. В эти годы Жаннере не только преподавал в школе, но и занимался экспериментальным проектированием. К 1914 году относится его проект сборных серийных домов, названный им «Дом-ино» (первая в истории архитектуры идея каркасного дома для серийного производства). Проект не был реализован и получил признание лишь в 1929 году.

К этому времени относится твердое решение Шарля-Эдуара полностью посвятить себя архитектуре. Л’Эплатенье возражал. Ему нужен был Жаннере художник-декоратор, талантливый преподаватель прикладного искусства. Между учителем и учеником произошел разрыв.

В конце 1917 года Шарль-Эдуар Жаннере явился в Бюро паспортов Швейцарии. «Я хотел бы получить паспорт в Париж». — «На какое время?»—«Навсегда»,— был ответ.

В 1918 году Жаннере снова в Париже и теперь уже до конца жизни. Франция становится его второй родиной. Занятия живописью сближают его в это время с кубистами. Однако вскоре Жаннере приходит к убеждению, что кубизм, войдя в моду, становится салонным и тем самым деградирует. Жаннере считает необходимым искать более аскетическое, чистое, новое искусство.

В поисках нового направления в живописи Жаннере объединяется с Озанфаном. Они стремятся оздоровить кубизм, отвергая его манерность и приобретенные в салонах «подозрительные искания». И так как живопись для Ле Корбюзье, по существу, всегда была частью архитектуры, естественно, что свои поиски нового в живописи он ведет путем выявления архитектоники вещей, стремления к ясной, уравновешенной архитектурной композиции. Новое направление в живописи Жаннере и Озанфан назвали пуризмом — от французского слова «риг» (что означает чистый) — и опубликовали манифест «После кубизма». В своих поисках новых законов они стремились к некой абсолютной объективности, тем самым утверждая, что кубизм — пройденный этап.

Живописью и скульптурой Ле Корбюзье занимался всю жизнь. В построенном им доме в Порт-Молиторе, где на верхнем этаже помещалась его живописная студия, Ле Корбюзье работал каждое утро.

Эти постоянные занятия были для него необходимы и обязательны, как для пианиста-виртуоза экзерсисы и гаммы. Он должен был ежедневно упражняться, совершенствоваться постоянно, варьируя иногда в течение многих лет один и тот же натюрморт. В этих работах оттачивалось его мастерство. Его натюрморты геометризированы и подчинены задачам архитектуры. Ведь свои картины он рассматривал как элементы архитектуры. Компонуя их, Ле Корбюзье применял законы пропорционирования и золотого сечения. И только с 1929 года на его полотнах появляются человеческие фигуры. Тематических произведений он никогда не писал. Однако Ле Корбюзье не был абстракционистом. Его искусство всегда оставалось изобразительным, фигуративным. И в живописи, как в архитектуре, Ле Корбюзье применял свою систему «модулёр» — систему человеческого масштаба. Закономерным было и то, что в 1936 году Ле Корбюзье сделал картоны для шпалер мануфактуры Обюссона, решая их как элемент архитектурно организованного пространства.

...Строгий интерьер студии в Порт-Молиторе отражает характер ее автора и хозяина. Здесь просторно, удобно работать и тихо, как в музее. И как в музее, можно увидеть лишь те вещи, которые достойны созерцания и, очевидно, дороги владельцу. Произведения его друзей Пабло Пикассо, Анри Лорана, Фернана Леже.

С последним Ле Корбюзье связала особенно глубокая дружба. Оба художника во многом схожи не только взглядами на искусство, но и своим мироощущением, отношением к жизни. Оба они — из семьи тружеников, оба самородки и даже самоучки, обязанные всем достигнутым только самим себе, своему таланту.

Начиная с 1922 года Ле Корбюзье строит несколько небольших сооружений в окрестностях Парижа в совершенно новом стиле по пластике, композиции и форме. Это небольшие дома-виллы, мастерские для ближайших друзей-художников: живописца Амедея Озанфана в Париже, скульптора Жака Липшица в Булонь-сюр-Сен. В Отёе отдельные опоры поднимают над землей дом Ля Роша и композитора Альбера Жаннере, брата Ле Корбюзье. Свободная планировка внутренних помещений создает здесь необычные, фантастические, по логически завершенные интерьеры. Плоская крыша — терраса с садом. Сад разбит и под опорами дома, и дом словно парит над зеленью. Вытянутые по горизонтали окна открывают вид на окружающую природу. Перед нами основные черты архитектуры Ле Корбюзье, которые мы узнаем во всех его — и малых и грандиозных — проектах.

В зданиях, построенных Ле Корбюзье, торжествует новая архитектурная эстетика, жизнеутверждающая и глубоко человечная. Каждая новая постройка становится событием в художественном мире. Его произведения и проекты публикуются во всех архитектурных изданиях, он всюду пропагандирует новое слово в архитектуре. А когда в 1923 году выходит его книга «К архитектуре», Ле Корбюзье становится одним из ведущих теоретиков архитектуры XX столетия.

К этому времени относятся проекты, воплощающие его идеи. Так, «Современный город» на три миллиона жителей (1922). В этом проекте Ле Корбюзье противопоставил гармоничное решение города хаотической застройке городов капиталистического Запада. Его поселок для рабочих в Пессаке под Бордо (город-сад) задуман в 1925 году и в очень короткий срок — меньше года — осуществлен, но заселен по вине администрации только в 1929 году. В дальнейшем этот поселок для рабочих из 51 дома стал образцом и местом паломничества многих архитекторов. Так же и павильон «Эспри нуво»— квартира жилого комплекса на Выставке декоративного искусства в Париже. Все эти произведения зодчего- новатора знаменовали собой подлинную революцию в архитектуре.

Такие люди, как Огюст Перре, Фернан Леже, Журден, Пикассо, принимали работы Ле Корбюзье с восторгом, поддерживали их, боролись за них. Но создаваемые им проекты и построенные по ним здания встречали в академических и буржуазных кругах резкое противодействие. Его обливали грязью, осыпали грубой бранью. Его демократическое по своей сути новаторство эти люди ненавидели, его называли «троянским конем большевизма».

Блестящий полемист, Ле Корбюзье не оставался в долгу, он расправлялся со своими противниками в статьях и книгах, выдвигая в то же время все новые и новые проблемы, проблемы социального значения архитектуры. Он руководствовался в своем творчестве запросами всех слоев населения. Он знал и ценил архитектурное наследие всех времен и народов, не только шедевры мирового значения, но и скромные крестьянские постройки, и это создавало прочный фундамент его архитектурного творчества.

Восстав против эпигонства и эклектизма в архитектуре, Ле Корбюзье уловил потребности грядущего. И пусть не всегда был он последователен в своем мировоззрении, лежащем в основе его творчества, в направленности своего творчества он не ошибался. Он работал для будущего.

Ле Корбюзье был человеком прогрессивных идей, хотя незнание марксизма мешало ему делать до конца правильные выводы. Само его творчество, пронизанное духом новаторства, предполагало глубокие сдвиги в общественных отношениях, в материальной и духовной культуре, в экономике, так же как в науке и технике. Без этих условий некоторые идеи, выдвинутые Ле Корбюзье, оказались утопическими. Например, считая, что земля должна быть обобществленной, он наивно предполагал, что этот вопрос могут решить юристы.

В 1925 году вышел в свет капитальный труд Ле Корбюзье «Градостроительство». Книга эта оказала большое влияние на развитие молодой градостроительной науки, она вызывает значительный интерес и в наши дни.

В 1927 году Ле Корбюзье принял участие в конкурсе на лучший проект здания Лиги Наций в Женеве. Он создает проект, ныне давно уже всеми признанный шедевром архитектурного творчества. Жюри признало его проект лучшим, отвечающим всем требованиям и наиболее экономичным. Но тем не менее силы обветшалого академизма еще были в большинстве — проект отвергли к торжеству всех реакционеров.

Знаменательно, что первое свое крупное произведение Ле Корбюзье осуществил в СССР — стране победившего социализма, где многие мечты зодчего-новатора стали реальностью. В 1928—1933 годах Ле Корбюзье проектирует и строит в Москве Дом Центросоюза — ныне Центральное статистическое управление — на улице Кирова. Здание рассчитано на 3500 служащих, обеспечено всеми необходимыми условиями комфорта, большим центральным холлом, столовой, залом собраний. Ле Корбюзье придумал для этого здания специальную систему кондиционирования, которую в те времена по техническим причинам невозможно было осуществить. Отсутствие этой системы, к сожалению, отрицательно отразилось на эксплуатации здания. В дальнейшем пространство между поддерживающими здание опорами было застроено, это лишило творение Ле Корбюзье первозданной легкости, стройности.

Постройка Дома Центросоюза в Москве — первенца советских административных зданий нового типа — стала большим событием в развитии мировой архитектуры. Все здесь было ново: решение внутренних пространств, свободная планировка, лаконичное решение фасадов, построенных на контрасте остекленных поверхностей и глухих стен, облицованных артикским туфом. При строительстве Дома Центросоюза были использованы все технические строительные достижения тех лет.

Пребывание в СССР произвело на Ле Корбюзье глубокое впечатление: «В Москве поразительное обилие всяких проектов: здесь планы заводов, плотин, фабрик, жилых домов, проекты целых городов. И все делается под одним лозунгом использовать все достижения прогресса».

В 1931 году Ле Корбюзье участвовал в конкурсе на лучший проект Дворца Советов в Москве. Вместе с ним работал его двоюродный брат, молодой талантливый архитектор Пьер Жаннере. Проект Ле Корбюзье поражал остротой решения, в котором ощущалось и влияние советского конструктивизма. Симфония обнаженных конструкций, подчиненные им объемы, новые материалы.

В славной советской архитектурной когорте Ле Корбюзье видел своих единомышленников, и это было естественно. Многие советские мастера архитектуры и градостроительства работали одновременно с ним над теми же проблемами. Несомненно, они в свою очередь испытывали влияние Ле Корбюзье.

Работа над грандиозным проектом Дворца Советов стала новым этапом в творчестве Ле Корбюзье. Однако его проект вызвал много споров, главным образом потому, что, увлекшись конструктивистскими идеями, Ле Корбюзье не учел характера окружающей застройки и его решение не сочеталось с исторически сложившимся обликом древней Москвы.

В 1929—1931 годах Ле Корбюзье в соавторстве с Пьером Жаннере возвел одну из своих значительных построек в Париже — Дом Армии спасения. Здесь впервые в Европе была осуществлена система кондиционирования воздуха в здании, имеющем сложное остекление, площадью 1000 квадратных метров.

В 1930—1932 годах Ле Корбюзье построил общежитие для швейцарских студентов в Париже, в студенческом городке. Эта постройка уже давно признана классическим произведением архитектуры, стала важным этапом в творчестве Ле Корбюзье, но не все современники сумели оценить новое достижение мастера. Буржуазная пресса даже подняла бешеную травлю, обрушивая потоки брани и на автора и на его создание.

В 1928 году Ле Корбюзье организовал Общество Международных конгрессов современной архитектуры (СИАМ).

Первый конгресс общества состоялся в 1928 году в замке Ла Сарра в швейцарском кантоне Во. Затем для обсуждения проблем рационального строительства участники общества собрались в 1930 году в Штутгарте. В 1933 году в Афинах общество обсуждало проблемы градостроительства. Результаты этой работы легли в основу книги Ле Корбюзье «Афинская хартия». В 1937 году в Париже СИАМ обсуждало проблему «Жилище и отдых». Неизменным руководителем на этих конгрессах был Ле Корбюзье. При этом он ни на день не прерывал свою обычную кипучую деятельность. Он безвозмездно подготовил проект реконструкции города Алжира. Читал лекции, печатал статьи, писал книги «Когда соборы были белыми» и «Лучезарный город», излагая в них идеи совершенного человеческого поселения. Неистощимая и целенаправленная энергия художника и борца возбудила международный интерес к вопросам по-новому понимаемой градостроительной науки, к той современной архитектуре, которая сегодня все больше определяет лицо городов, стран и континентов.

В годы второй мировой войны Ле Корбюзье не мог оставаться в оккупированном Париже. Фашистские оккупанты видели в нем коммуниста. Он оставил свою мастерскую на улице Севр и бежал в зону Франции, не занятую немцами, где, скрываясь, продолжает разрабатывать теоретические вопросы. Именно к этому времени относится создание «модулёра» — системы новых пропорциональных отношений. Ле Корбюзье кладет в основу архитектурной метрики размеры человеческого тела. Причем берет не только средний рост человека, но размеры сидящей фигуры, стопы человека, длину его руки, шага и т. д. «Модулёр»— не только теория, в нем содержится и подробно разработанное практическое руководство по применению человеческих пропорций в сопоставлении с общепринятой метрической системой расчёта.

Среди тех, кто первым оценил «модулёр», был великий Эйнштейн, считавший, что разработанная Ле Корбюзье система имеет большое практическое значение не только в архитектурном проектировании, но и в других видах человеческой деятельности.

В 1943 году в тяжелых условиях Ле Корбюзье основал Объединение строителей для обновления архитектуры — «Аскораль». Главной задачей объединения становится создание жилища как градостроительной единицы. Рассматриваются три формы расселения: 1) сельское; 2) линейный промышленный город; 3) радиальноконцентрический торговый город. Работу объединения Ле Корбюзье распределил по соответствующим секциям. Каждая решала свой отдельный вопрос. Деятельность объединения сплотила передовых архитекторов и градостроителей Франции, что дало хорошие результаты.

Сразу после окончания войны Ле Корбюзье приступает к разработке проектов реконструкции двух городов: Сен-Дие и Ла-Рошель — Ла-Паллис. И одновременно берется за осуществление своей давнишней заветной мечты — проектирует единый жилой комплекс для Марселя — жилой дом на 1600 человек. В этой работе он впервые применяет на практике «модулёр». Создание этого дома-гиганта стало триумфом Ле Корбюзье и новой архитектуры.

Сегодня здание Марсельского жилого комплекса является гордостью не только Марселя. И не только гордостью Франции. Оно послужило прототипом жилых комплексов для других городов Европы. Десятки тысяч туристов приезжают ежегодно, чтобы увидеть это сооружение.

В 1950 году Ле Корбюзье вместе с другими передовыми представителями французской интеллигенции подписывает Стокгольмское воззвание в защиту мира и о запрещении атомного оружия.

Совершенно новой страницей в творчестве Ле Корбюзье стала капелла Нотр-Дам-дю-О в Роншане, над созданием которой он работал с 1950 до 1954 года. Здесь мастер впервые применил упруго изогнутые плоскости несущих стен, над которыми как бы взлетает, образуя огромные навесы, также криволинейное перекрытие из монолитного железобетона. Небольшие оконные прорези разных размеров и форм, словно случайно разбросанные по фасаду, создают в интерьере сказочный эффект. Эти оконца подчеркивают цельность и монументальность здания. Возникают какие-то далекие ассоциации с романской архитектурой, с храмами древнего Пскова, а скорее всего, со старинными хижинами французских крестьян.

В 1956 году Ле Корбюзье приступил к работе над постройкой доминиканского монастыря в Ла-Туретте близ Лиона. Когда одного монаха спросили, почему постройку монастыря поручили именно Ле Корбюзье, доминиканец ответил: «Для красоты нового монастыря». Монахи знали, что знаменитый мастер создаст им архитектурный шедевр. Личные взгляды Ле Корбюзье на религию и церковь были им совершенно безразличны. Церковники не обманулись в своих расчетах: туристы со всего света стекаются в Ла-Туретт, так же как и в Роншан. 

Наконец настало время, когда Ле Корбюзье засыпают предложениями. Он принимает участие в строительстве здания ООН в Нью-Йорке. Строит музей в Токио. В ноябре 1950 года в Париж прибыли представители индийского правительства с предложением построить у подножия Гималаев новую столицу штата Пенджаб. С Ле Корбюзье подписывают контракт на постройку города Чандигарха с правительственным центром — Капитолием.

Ле Корбюзье закончил разработку города в четыре месяца, с марта 1951 года началось строительство. Президент Неру сам следил за строительством Чандигарха, часто посещал его и оказывал поддержку строителям в трудное время. В материальном отношении работа была для архитекторов невыгодной. Жить приходилось в невероятно тяжелых бытовых условиях, в непривычном для европейцев климате. Но архитекторы, вдохновленные небывалой по масштабам задачей, работали с энтузиазмом.

Успех превзошел все ожидания. Вдоль широкой глади водного пространства протянулся легкий новый светлый город, подчиненный главнейшей из гармоний — гармонии архитектуры с природой и с человеком. Когда-то, еще в 30-е годы, Ле Корбюзье разработал план реконструкции Парижа. Этот проект произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Ле Корбюзье, по существу, предлагал снести старый Париж, чтобы на его месте возвести новый, выдержанный в строгой геометрии город. То были первые шаги Корбюзье в градостроительстве. Тогда он был убежден в превосходстве прямой линии и противопоставлял хаосу капиталистического города чисто геометрическое градостроительное решение. С годами зодчий пришел к новым концепциям, теснее связанным с реальной жизнью. И, получив возможность возвести новый город, который можно было решить в прямых линиях, чисто геометрически, Ле Корбюзье пошел по другому пути. Достаточно даже непосвященному человеку взглянуть на генеральный план Чандигарха, чтобы не просто увидеть, а ощутить, как органично врос новый город в воспринявший его пейзаж, рельеф местности. Не зря отчаянный Корбю, как называли его близкие друзья, говорил о самом себе: «Дались они мне с их приписанным мне собственным стилем! Вот я им покажу нечто новое: торжество наклонной линии, которая то победно и легко взмывает вверх, то как бы с улыбкой свергается вниз в легком слаломе».

Постоянно выдвигая архитектурные новшества, идеи, приемы, он никогда из своих предложений не делал догмы. Его творчество всегда было связано с конкретной реальностью, которую предлагала ему жизнь, а его мозг ненасытно и неустанно решал все новые задачи, поступавшие из этого неиссякающего источника. И этот органический, вечно живой обмен, называемый творчеством, никогда не прекращался. Для Корбюзье творить значило дышать. Трудно себе это представить, но в годы возведения Чандигарха он еще построил музей и другие здания в Ахмедабаде — центре текстильной промышленности Индии. В книге «Лучезарный город» Ле Корбюзье сформулировал пять отправных точек для современной архитектуры.

На всей нашей планете мы видим архитектуру, созданную по этим четко сформулированным им законам. Однако для Корбюзье это были только этапы его творчества. А дальше идут другие: постройки в Ахмедабаде, павильон Филипса па Брюссельской всемирной выставке 1962 года, музей в Цюрихе, выстроенный уже после смерти великого мастера.

Ле Корбюзье считал, что не архитектура должна подчиняться пейзажу, а пейзаж — архитектуре. Не холм Акрополя диктует архитектуре, утверждает Ле Корбюзье, а Парфенон.

И разве это не так? Посмотрите, как на Нерли маленький храм Покрова создает и держит огромный пейзаж...

В 1959 году Ле Корбюзье говорил: «Мне семьдесят один год... Я построил первый дом, когда мне было семнадцать лет, и я продолжаю трудиться вот уже более полувека, претерпевая всевозможные злоключения, трудности, провалы, иногда добиваясь успеха. Мои искания, также как и мои чувства, сводятся к одному, к главному в жизни — к поэзии. Человек одухотворен поэзией, и именно это позволяет ему овладевать богатствами природы...

Я человек зрения, — читаем мы дальше,— я работаю глазами и руками, занимаясь явлениями пластического характера, то есть тем, что лежит в основе подлинной архитектуры, подлинной живописи, подлинного градостроительства». Об этом Ле Корбюзье написал огромное количество статей и книг. Главные из них мы называли.

Теперь советский читатель получил возможность ознакомиться с основным из всего того, что Ле Корбюзье написал по проблемам архитектуры и градостроительства.

Знакомство со взглядами, творческими поисками и открытиями, жизненным и художественным кредо крупнейшего мастера архитектуры XX столетия, несомненно, заинтересует всех, кому не безразличны судьбы современного искусства. Литературный стиль Ле Корбюзье самобытный, предельно сжатый. Самой манерой изложения мыслей, неожиданной и неповторимой, неистовый Корбю как бы ниспровергает бездарное, довольствующееся  штампами, чванливое наукообразие. Здесь все поражает соответствием, созвучностью современности и все пронизано бьющей через край мужественной, созидающей, одухотворенной творчеством поэзией. Сочинения Ле Корбюзье не только вводят нас в мир и смысл обновленной архитектуры. Они обогащают наше представление о времени, в котором мы живем. Они раскрывают перед нами духовные богатства, сложность, величие, вечную взволнованность и не ведающую отдыха целеустремленность творческой личности. Личности человека современного, сегодняшнего дня, воплотившего в себе одну из духовных вершин, достигнутых эпохой.

И в старости сохранил Ле Корбюзье крепкое, легкое сложение, уверенную осанку спортсмена. На суровом лице, для которого улыбка была редкостью, поражали детские, ясные глаза. И быть может, годы еще явственнее подчеркнули столь для него характерные черты художника-рабочего, вечного труженика, для которого творческий труд был потребностью.

Целеустремленность сочеталась у него с упорством, как и аскетическая простота привычек, целомудрие, душевная ясность, честность... Он сразу и мудрец, и рационалист, и мечтатель. Мечтатель, воплощающий свои мечты с титанической энергией. Поэзия сплавляла воедино все, что жило в нем. Ему были чужды чувства Гамлета и героев Достоевского. Не потому ли скептики и пессимисты обвиняли его в доктринерстве, в самонадеянности и самоуверенности. Нет, это была органически свойственная революционеру- новатору твердая уверенность в себе, в своих решениях, всегда обоснованных, глубоко продуманных и ответственных.

*

Осенью 1965 года газеты всего мира напечатали сообщение о смерти Ле Корбюзье. Это случилось на Лазурном берегу, в Средиземном море. Как обычно, он заплыл далеко. Сдало сердце, и Ле Корбюзье погиб. Ему было семьдесят восемь лет.

В 1967 году в Швейцарии — на родине великого зодчего — был торжественно открыт в Цюрихе «Центр Ле Корбюзье». На открытии музея, сооруженного посмертно по проекту Ле Корбюзье, его брат композитор Альбер Жаннере сказал: «От Лозанны до Цюриха попадалось мне множество выросших из земли Корбю — гармоничных, подтверждающих успех его принципа сочетания горизонтали и вертикали... Они действительно — молодость, веселая и улыбающаяся, вся в белом под лучами света».

Светлым, человеколюбивым, славящим жизнь останется для людей творчество Ле Корбюзье. Оно принадлежит не только французскому народу. Оно принадлежит человечеству.

К. Топуридзе