Для Ле Корбюзье это десятилетие было периодом признания и дальнейшего мощного развития его творчества. Много времени прошло, пока ему удалось построить первый действительно большой объект — Жилую единицу в Марселе. Это было, когда ему исполнилось 60 лет. Число заказов стало увеличиваться, как и у других пионеров современной архитектуры. От многих из этих заказов, ранее представлявших интерес, теперь он отказывается. Причиной было то, что зодчий всегда сам от начала до конца осуществлял разработку архитектурного решения как художник или скульптор. Ему казалось невозможным открыть «архитектурную фабрику» со ста или более сотрудниками. Как в самом начале своей деятельности, он продолжал работать в скромной мастерской с числом сотрудников от четырех до пяти. Не раз великий мастер лично выполнял рабочие чертежи, как, например, при проектировании центра искусств для Гарварда.

Сейчас еще нельзя полностью оценить все значение творчества Ле Корбюзье. Но цельность его гениального вклада очевидна, хотя ранние и поздние его работы сильно отличаются друг от друга. Он, как антенна, был настроен на сигналы времени и принимал их одним из первых. Капелла в Роншане (1955) по архитектурному облику отличается от виллы Савой (1929), от доминиканского монастыря в Ла Туретт около Лиона (1959) и от дома Ла Рош (1923—1924) в Отейле.

В творчестве Ле Корбюзье отражено развитие нашей эпохи. Вальтер Гропиус, Мис ван дер Роэ, представители движения «Стиль»— каждый по-своему находил в нашей эпохе созидающее начало. Вилла Савой 1929 г.— наилучшее создание раннего периода творчества Ле Корбюзье; эта работа содержит элементы архитектуры будущего.

Во введении уже говорилось о значении творчества Ле Корбюзье для современной архитектуры в области пространственных композиций, развития пластических тенденций архитектуры, решения проблемы свода, восстановления утраченного значения стены.

Создание капеллы в Роншане (1955) относится к периоду расцвета его творчества в 1953—1964 гг.

Павильон фирмы «Филипс» на Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 г. был перекрыт гиперболо-параболической оболочкой. На Брюссельской выставке были также и другие гиперболо- параболические конструкции, но им не хватало внутреннего напряжения павильона, созданного Ле Корбюзье. От этого сооружения прямой путь ведет к смелому решению Кендзо Танге — Олимпийскому стадиону в Токио в 1964 г. К этому периоду относится также здание доминиканского монастыря в Ла Туретт близ Лиона, внешний вид которого совершенно не соответствует принятым канонам монастырских сооружений.

Шедевром Ле Корбюзье является Капитолий в Чандигархе. Однако мы рассмотрим подробнее другой чрезвычайно интересный комплекс, который автор книги видел лично.

Карпентер-центр

Центр по изучению изобразительного искусства при Гарвардском университете, которому более подходило бы название «Центр наглядного обучения», предназначен для студентов, специальности которых не имеют ничего общего с изобразительным искусством,— юристов, экономистов, медиков, физиков, химиков, психологов, философов и др.

Обучение в этом центре призвано привить студентам художественное видение мира. И это в электронный век, когда средства визуального контакта начинают играть важнейшую роль в педагогике.

Здание центра находится в узком пространстве между двумя университетскими зданиями — музеем Фогга и факультетским клубом и между двумя улицами, что лишило Ле Корбюзье возможности показать пластическую мощь сооружения. Центральная часть здания имеет форму куба, который выходит на обе улицы. К нему примыкает выступающая, закругленная часть. Башня, в которой находится лифт, возвышается над зданием. Характерная особенность здания центра — S-образный пандус, образующий въезд к зданию. Он выходит на обе улицы, проходя к форме туннеля сквозь второй этаж здания, и служит как бы символом моста, соединяющего с внешним миром, символом той роли, которую должен играть центр.

Возникновение Карпентер-центра. Несколько лет назад был поставлен вопрос о создании проекта центра искусствоведения при Гарвардском университете. В качестве архитектора был приглашен Ле Корбюзье. Это был первый заказ, который Ле Корбюзье выполнил для США после неудачи, связанной с проектом здания ООН.

До начала работы над проектом Ле Корбюзье только один раз приезжал в Гарвард для ознакомления с ситуацией и участком, предназначенным для постройки.

Мы не имели права сообщить студентам, когда точно прибудет Ле Корбюзье. Несмотря на это, все они были на аэродроме. Студенты обиделись, что от них хотели сохранить втайне приезд зодчего, и «отомстили» так: вдоль стен большого вестибюля Робинзон-холла, центра архитектурного факультета, большими штрихами углем были нарисованы индейцы на тропе войны, ищущие следы Ле Корбюзье. В конце концов они находят его в образе знаменитого Модулора...

Планировка. Как уже говорилось, Карпентер-центр предназначался для развития способностей эмоционально воспринимать и оценивать произведения искусства. Для этого института не существует общепринятого плана занятий, который легко составить для физического или химического института. Поэтому нет и детально разработанной программы. Ле Корбюзье было поручено создать помещения универсального назначения с гибкой планировкой. В этом таилась опасность, что эти помещения будут похожи на склад. Достоинства и недостатки проекта стали мне ясны весной 1964 г., когда я читал лекции и проводил семинары в Карпентер-центре.

В первом этаже находятся помещения, оборудованные для фотографических и кинематографических опытов, а также демонстрационный зал, который теперь приходится использовать как аудиторию. Отсутствие специальной аудитории на 200—300 человек сильно чувствуется.

Первый и второй этажи с их пластическим моделированием предназначены для мастерских, где проводится наглядное обучение. По моему мнению, назначение третьего этажа еще окончательно не определилось. Когда связи между факультетами станут более тесными, к существующим помещениям для проведения семинаров придется добавить еще аудитории, а также создать небольшую справочную библиотеку и выделить помещение для коллоквиумов.

На четвертом этаже расположена только обширная мастерская скульптуры Мирко.

Ле Корбюзье, несомненно, понимал неполноценность программы строительства. Под пластически выступающими вперед объемами мастерских, под столбами, возникли ничем не заполненные пространства, которые трудно было использовать. Ле Корбюзье легко мог бы найти возможность включить в широкую программу строительства создание недостающего помещения большой аудитории.

Ле Корбюзье и его заказчики

При рассмотрении такой личности, как Ле Корбюзье, становится ясным, почему мы снова и снова обращаемся к тяжелому наследию XIX в., к тому времени, когда истинные выразители чувств — художники, архитекторы, скульпторы — были отстранены от реальной жизни.

В основе ошибок заказчиков не всегда лежит злая воля или стремление соблюдать интересы данной группировки. Их неспособность распознать того, кто несет в своем творчестве ростки будущего и кто способен решать новые задачи, объясняется взглядами, которые отстают на целое поколение.

Трагическая линия, проходящая красной нитью через всю биографию Ле Корбюзье,— это вечные препятствия на его пути. Ле Корбюзье был выдающийся деятель, облеченный миссией первопроходчика, перед которым непрестанно воздвигали преграды. Ле Корбюзье видел, как другие осуществляли то, что являлось, по существу его замыслом. В нем была глубоко заложена способность обосновать взаимосвязи, начиная от пропорций до воплощения проекта.

При строительстве здания Лиги Наций в Женеве (1927) против Ле Корбюзье велись интриги со стороны французских политиканов, не допустивших осуществления задуманного проекта, хотя, в конечном результате при строительстве комплекса наблюдалось явное подражание мастеру.

При постройке комплекса зданий Объединенных Наций в 1947 г. в Нью-Йорке, двадцать лет спустя после женевского конкурса, ситуация была несколько другой. Учитывая опыт строительства здания Лиги Наций, ООН не проводила международного конкурса, а выбрала десять архитекторов из разных стран: среди них Ле Корбюзье из Франции, Свен Маркелиус из Швеции, Оскар Нимейер из Бразилии и другие. Все они были известнейшими архитекторами и в течение многих лет делегатами CIAM. Летом 1947 г. можно было видеть, как они дружно работали за чертежными досками в одном помещении. Каждый из них вносил свой вклад в целое. Маркелиус, например, создал проект обширного жилого массива для служащих ООН на берегу Ист-Ривер — противоположном тому, на котором находится здание ООН. В конце концов все мнения сошлись на том, что проект 23А, разработанный Ле Корбюзье, следует рекомендовать к осуществлению.

Председателем этой группы из десяти архитекторов был назначен американец Уоллес Гаррисон.

Гаррисон, назначенный единственным ответственным директором проекта, возглавил Главное управление по строительству комплекса зданий ООН. Этим закончился благоприятный этап, который был таким обнадеживающим и протекал в атмосфере дружбы и сотрудничества. Не следует забывать, что спустя двадцать лет после злополучной истории со строительством Дворца Лиги Наций Французская академия не имела уже никакого влияния. Сам Гаррисон занимал позицию, близкую современному искусству. Со стороны Гаррисона стремление осуществить строительство здания ООН самому и связать его со своим именем было вопросом личного честолюбия. Можно было рассчитывать, что у Гаррисона хватит скромности, следуя объективному пониманию своих задач, осуществить руководство по выполнению проекта Ле Корбюзье в соответствии с архитектурным, конструктивным и планировочным замыслом автора, как это он делал, будучи сотрудником архитектурной мастерской Рокфеллер-центра. Однако ничего из этого не вышло. Для сооружения здания, которое должно было служить символом крупнейшего международного форума, нужен был гений. Возомнив себя гением, Гаррисон сохранил лишь внешний вид здания в соответствии с проектом Ле Корбюзье, но, не обладая талантом последнего, не смог справиться с задачей в целом.

К тому времени, как строительство комплекса здания ООН подходило к концу, редактор одной нью-йоркской архитектурной газеты предложил мне высказать свое мнение по этому поводу. Я осмотрел вместе с Гаррисоном весь комплекс, но отказался изложить свою точку зрения. Я хотел, между прочим, посмотреть здания в эксплуатации. Мое мнение в то время было таким же, как и сейчас. В архитектуре большого зала заседаний проявилась потрясающая беспомощность в решении обширного пространства, и я был поражен, обнаружив такое же положение вещей и в осуществленном высотном здании-пластине секретариата ООН.

Мы не станем здесь останавливаться на других подробностях, которые в совокупности показывают, что комплекс не будет представлять собой шедевра, как это можно было ожидать, судя по проекту Ле Корбюзье.

Ле Корбюзье, столкнувшись с неудачами, не проявил стоического спокойствия Мис ван дер Роэ и дружелюбного тона Алвара Аалто, столь располагавшего к нему заказчиков. Ле Корбюзье боролся, как мог, против несправедливости, совершенной по отношению к нему власть имущими.

Третий и самый жестокий удар заключался в дипломатической возне вокруг строительства комплекса зданий ЮНЕСКО, культурного центра ООН в Париже. Никто не подходил более, чем Ле Корбюзье, чтобы придать мировому центру культуры в любимом им городе характер, который одновременно отражал бы дух Парижа и международное значение крупнейшего учреждения.

На этот раз кандидатура Ле Корбюзье была сразу отклонена. На первом заседании ЮНЕСКО, посвященном выбору архитекторов для строительства здания, постоянный делегат Бразилии Карнеро предложил кандидатуру Ле Корбюзье как единственного архитектора, который может быть принят в расчет. Но представитель США, некто Джекобе, наложил вето одним словом: «Невозможно!» И поскольку львиную долю расходов на строительство внесли Соединенные Штаты, то этот вопрос так и был решен.

Для того чтобы полностью нейтрализовать Ле Корбюзье, его выбрали в Комитет пяти, который подбирал архитекторов для строительства здания ЮНЕСКО. В состав Комитета, кроме Ле Корбюзье, входили Гропиус, Маркелиус, Роджерс и Ээро Сааринен— все друзья и многолетние сотрудники по CIAM. Правда, Ле Корбюзье с его отчаянными попытками все же принять участие в строительстве делал их жизнь нелегкой. Но ничем помочь ему, к сожалению, они не могли. Смирительная рубашка, которую на него надели дипломаты, сидела на нем слишком прочно.

К голосу Ле Корбюзье не прислушивались. Но ничто так сильно не задело его, как меры, предпринятые политиканами, чтобы с самого начала не допустить его к строительству здания ЮНЕСКО. Если бы сооружение этого здания было поручено Ле Корбюзье, то в центре Парижа появилось бы истинное произведение искусства.

Пожалуй, еще более удручающим было отношение швейцарцев к своему гениальному земляку. Официальная Швейцария решительно не замечала Ле Корбюзье как архитектора.

Снова нужно подчеркнуть, что значение заказчика так же велико, как и архитектора. Заказчик обладает властью, он решает. Но что делать, если его идеалы, его мироощущение отстало на целое поколение? К этому надо добавить, что политические деятели среднего масштаба лишь в исключительном случае проявляют интерес к архитектуре.

С Ле Корбюзье было нелегко работать — это знают его сотрудники и друзья. В отношениях с окружающими у него полностью отсутствовали тактические соображения и понимание психологии людей, когда он сталкивался с сопротивлением или интригой.

И все же в кругу своих единомышленников он не был упрямым.

Я это достаточно часто наблюдал за долгие годы совместной работы в CIAM. Помню, как он пришел на I Конгресс CIAM в замке Ла Сарраз в 1928 г. с напечатанным предложением манифеста. От этого документа не оставили камня на камне, особенно молодые швейцарцы и голландцы, а затем, в конце концов, после согласования с Ле Корбюзье все же возник «Манифест Ла Сарраз».

Да, работать с Ле Корбюзье было нелегко. Но если заказчик и архитектор понимают друг друга и работают дружно, то это давало редкостные результаты. Так было, например, во время строительства Жилой единицы в Марселе, осуществить которую удалось благодаря усилиям Клода Пети, в то время министра реконструкции. Активный участник сопротивления в прошлом, краснодеревщик по профессии, он взял на себя смелость защищать Ле Корбюзье от ярых нападок прессы и объединений архитекторов.

Созданию капеллы в Роншаре содействовал скромный священник Кутюрье, сумевший рассеять сомнения церковных властей.

Проблемы, одолевающие современных западных заказчиков, их неуверенность в себе, недоверие к архитектору ясно видны на примере осуществления Чандигарха. Власти Парижа и Нью-Йорка не решились дать Ле Корбюзье большой социальный заказ. А такая в свое время технически недостаточно развитая страна, как Индия и такой выдающийся государственный деятель, как Неру, решились дать Ле Корбюзье заказ, в котором смог полностью проявиться его гений.

Зигфрид Гидион. Пространство, время, архитектура (Sigfried Giedion. "Raum, Zeit, Architektur"). Стройиздат. Москва. 1984