Фрагменты из книги Ле Корбюзье «Уточнения по поводу современного состояния архитектуры и градостроительства» (Précisions sur un état présent de l'architecture et de l'urbanisme, Le Corbusier, 1930). Публикуются по изданию «Ле Корбюзье. Архитектура XX века». Перевод с французского В.Н. Зайцева. Под редакцией Топуридзе К.Т. Издательство «Прогресс». 1970.

Мы не знаем, куда идти, потому что не знаем, откуда мы идем. Нам нужен диагноз и определенный образ действий.

В 1922 году я предпринял серию лабораторных исследований. Изолировав микроб, я наблюдал за его развитием. Биологическая сущность микроба выявилась с исчерпывающей ясностью. Результаты были установлены, диагноз поставлен. Затем путем обобщений я вывел основные принципы современного градостроительства. Они были представлены в нашем отделе градостроительства в Осеннем салоне в виде панорамы Современного города с трехмиллионным населением.

В 1924—1925 годах я опубликовал в коллекции «Эспри нуво» книгу «Урбанизм» («Градостроительство»). Как раз в это время наш павильон градостроения «Эспри нуво» на Международной выставке прикладных искусств представил детальный проект современной жилой ячейки и городского квартала, составленного из таких ячеек. Там же вновь экспонировалась диорама 1922 года, а кроме того, «План Вуазен» для Парижа и в качестве иллюстрации к нему обширная диорама, изображавшая целый город с новым деловым центром. На основании лабораторных исследований и выявленного этими исследованиями диагноза мы предложили наконец вполне определенное решение проблемы в приложении к конкретному случаю — Парижу. Период витания в облаках завершился. В 1928 году журнал «Редресман франсэ» опубликовал под заголовком «К Парижу машинной эры» проект программы работ градостроительной комиссии.

Столь большое внимание, уделяемое вопросам градостроения, на мой взгляд, позволяет мне затронуть здесь животрепещущую проблему: проблему современного города.

*

Начертив несколько концентрических окружностей, пересекающих русло реки (1), мы можем проследить, каким образом постепенно складывались сначала небольшое поселение, затем посад, город с его предместьями и несколькими последовательными поясами укреплений. Из эпохи римлян мы перенесемся в наши дни. При этом центр города будет оставаться на прежнем месте.

Справа и слева, с севера и с юга от города я отмечаю аббатства, размещенные в открытом поле. Дорога, соединяющая одно из этих аббатств с городом, существует уже в течение многих веков и остается поныне одной из главных городских транспортных артерий. Теперь она возведена в ранг большой городской магистрали!

На втором рисунке я ввожу в город железную дорогу, вокзалы, а также предместья и пригороды, порожденные этой железной дорогой. Городской диск приобретает гигантские размеры (2).

Встает вопрос: почему он достиг таких размеров? Я рассыпаю на рисунке желтый порошок, он изображает людей. Эти желтые крупицы растекаются по радиальным каналам, сходящимся в центре города, где в течение дня скапливается весь порошок. К вечеру он возвращается обратно, в пригороды и предместья. Итак, я отмечаю, что город функционирует двухтактными циклами: концентрация в центре — рассеивание по периферии. Кроме того, я отмечаю, что город напоминает огромное колесо: радиальные лучи сходятся в центре, словно спицы в ступице. Вся гигантская территория города по всем направлениям включена в единую радиальную систему.

Внизу листа я делаю вертикальный разрез города и обнаруживаю, что из века в век наблюдается тенденция к расширению улиц и увеличению объема зданий. Если представить эту тенденцию схематически, то профиль города получится вогнутым, он приподнят и разрежен по краям, понижен и уплотнен в центре (3).

Попытаемся представить себе положение вещей еще нагляднее. Возьмем другую схему: круг, составленный из концентрических колец, плотно примыкающих одно к другому и питаемых транспортными потоками, которые я изображаю синим цветом. Эти потоки расширяются на периферии и сужаются к центру. Такое явление уплотнения я изображаю с помощью новой схемы, в виде концентрических окружностей, которые в центре почти касаются одна другой. Вывод: налицо характерные признаки гиперемии (4). Обозначаю исторические рамки рассмотренного явления: эпоха конного транспорта, вплоть до 1850 года.

На следующей схеме представлена эпоха железных дорог. Отмечаю на рисунке вокзалы (5).

Какова функция вокзалов? Они выбрасывают людские толпы. Именно выбрасывают, поскольку режим скоростей резко изменился. Привожу кривую роста скоростей начиная с самых отдаленных времен, где она медленно поднимается от скорости человеческого шага до скорости хода лошади. Доисторические люди, римляне, гунны, крестоносцы, солдаты времен Тридцатилетней войны и солдаты Наполеона — все они передвигались пешком или на лошадях.

Провожу ординату и подписываю: 1850 год. Проходит 25 лет, и кривая стремительно идет вверх. Пишу: железные дороги, теплоходы, самолеты, дирижабли, автомобили, телеграф, радио, телефон (6).

Вновь рисую тот же самый диск, изображающий режим города. Размещаю на нем вокзалы. Сверх того в пригородах я располагаю уже автомобильные заводы и направляю в город автомобили. Подписываю: эпоха автомобилей (7).

Попробуем представить себе ситуацию еще более наглядно.

Вот круг; красным цветом изображен транспорт, стремительно хлынувший в город (8). Он прибывает со всех сторон. Куда он движется? В центр. Схема весьма показательна. Ниже воспроизвожу синим цветом предыдущую схему транспортных потоков (9). Объединяю фигурной скобкой схему транспортного режима с вновь приводимой схемой гиперемии (10).

Теперь попытаемся наложить красное на синее. Фигурная скобка вводит новый транспортный режим в город, поныне сохранившийся в прежнем виде. Убежденный получившейся картиной, пишу: безвыходное положение — кризис.

На абсциссе я отмечаю все рассмотренные выше явления, после чего привожу единственно возможную схему сети транспортных потоков, напоминающую красную звезду, которая изображает движущийся транспорт (11). Теперь необходимо разгрузить уличное движение. Я изображаю его в виде спирали, витки которой в центре чрезвычайно разрежены, а на периферии почти касаются один другого (12).

Итак, я изучил положение вещей, понял его и вношу свое предложение.

Синим цветом я рисую лицо современного города, города эпохи автомобилей, самолетов и железных дорог. В центре огромные, широкие улицы. Налажено великолепное сообщение с самыми отдаленными районами города. Потом зеленые насаждения. Насаждения? Да, то есть защитная зона, препятствующая расширению города. А дальше сеть транспортных линий второстепенного значения.

Не будем забывать о людях, которых мы представляли на одной из наших предыдущих схем в виде желтого порошка. Выше уже говорилось о том, что жизнь горожанина проходит двойными циклами: утром он едет с окраины города в деловой центр на работу — вечером возвращается домой отдыхать.

Но не запутались ли мы в наших схемах? Для всей этой внезапно нахлынувшей массы людей в центре, кажется, уже не остается места между гигантскими транспортными потоками. Напрасное беспокойство: современная техника позволяет строить здания двухсотметровой высоты. Центр города будет иметь высоту 200 метров. В результате плотность населения может быть там намного увеличена (вчетверо или даже вдесятеро против теперешней), а все расстояния вчетверо сокращены.

Вы можете сказать, что это необузданная погоня за скоростью.

Именно так, поскольку в наши дни с делами успешно справляется тот, кто действует быстрее других. Следует поразмыслить вот о чем: каждое утро в час открытия биржи мировой рынок приходит в движение. Устанавливается цена рабочей силы. Утром она устанавливается, днем уточняется. Чтобы взять верх в этом соревновании — а соперников здесь тысячи, и каждый рвется к победе,— чтобы взять верх, надо избрать самый быстрый, самый верный, самый прямой и надежный путь.

Вступать в игру можно, лишь будучи хорошо оснащенным.

Выиграет тот, кто лучше других оснащен. Выиграет хорошо оснащенный город, страна с хорошо оснащенной столицей.

Когда плохо оборудован город (13), повсюду в стране падает деловая активность, по провинциям слоняются безработные, множество семей впадает в нищету и отчаяние.

Мне могут адресовать и такое замечание: «Поставленный вами диагноз относится к радиально-кольцевой системе движения, тогда как ваши предложения предусматривают прямоугольную систему, основанную на двух перпендикулярных осях. Нет ли здесь противоречия?»

Все дело в том, что я оставил область экономики, которая оперирует общими понятиями, и вновь вернулся к архитектуре, где царит прямой угол. Архитектору опасно сходить с этой надежной твердой почвы. Принявшись за острые и тупые углы, он неизбежно потерпит неудачу, он не найдет в них ничего, кроме уродства, неуклюжести и расточительности.

*

Жилые дома двухсотметровой высоты, огромные проспекты. Мы меняем масштаб города.

Совершим небольшой экскурс в историю.

Перед нами узкие улочки готического города, зажатого внутри городской стены и плотно забитого кварталами крохотных домишек; улицы прерываются через каждые 20, 40, 50 метров.

При Людовике XIV город несколько видоизменяется. Появились кареты. В первую очередь выпрямляются кривые улицы. Некоторые улицы расширяются, планируются более обширные кварталы.

Оссман еще более усиливает эту тенденцию. Дворы делаются более просторными. Повышается роль гигиены, укрепляется порядок, растет самосознание граждан.

Вспомним нашу кривую поразительного роста скоростей, о чем шла речь выше. Я рисую небоскребы двухсотметровой высоты и длиною 150 или 200 метров, располагаю их на расстоянии 400 метров один от другого. С такими же интервалами чередуются перекрестки улиц со станциями метро, остановками автобусов и стоянками для автомобилей.

Основываясь на предварительном расчете, я записываю: застроенная площадь — 5 процентов; свободная территория — 95 процентов.

Теперь ссылаюсь на свою предыдущую лекцию («Технические средства и т. д.»). Под домами, приподнятыми на столбах, свободно проходят люди. Улицы не имеют никакого отношения к домам. Последние тянутся к небу, их объемы возвышаются в пространстве, привлекая наши взоры. Принцип размещения этих объемов неизбежно диктуется прямым углом. Прямой угол — это гармония, спокойствие, красота. Улицы же могут быть какими угодно: прямыми либо кривыми. Они похожи на настоящие большие реки, которые разветвляются в соответствии с точным математическим расчетом. Их стыки напоминают слияния рек. Их русла ни в коем случае не должны запруживаться, иначе неизбежно меняется их ширина, что приводит к плачевным нарушениям режима течения. Каждая судоходная река должна иметь пристани, к которым могли бы причаливать плывущие по ней суда — в данном случае автомобили. Причалы и гавани (стоянки) расположены не на самой улице, а вне ее, по обеим ее сторонам. Для стоянок отводится специальное место.

Весь город покроется зеленью (14). Свет и воздух будут в изобилии. Не останется никаких дворов, так как двор — явление пагубное. Когда люди работают в светлых помещениях, они работают хорошо. Человек, который смотрит на мир с высоты 100, 150, 200 метров, чувствует себя гораздо лучше, чем тот, кто живет в сумрачной дыре и видит из окна стену дома, похожего на тюрьму.

В разрезе современный город уже не выглядит вогнутым; напротив, его профиль выпуклый.

Впрочем, все наши схемы содержат множество выводов, которые в совокупности составляют целую доктрину. Градостроительную доктрину. Вы скажете, что такой доктрины пока не существует. Тогда ее необходимо создать.

*

Я лишь едва затронул сложнейшую проблему. Но последующие лекции внесут большую ясность в вопрос. Для этого будет достаточно связать воедино все установленные истины.

Я посвятил этой теме одну из моих книг; я провел множество точных исследований. Главное состоит в следующем.
Градостроение — это в первую очередь проблема реконструкции и благоустройства.

Градостроительное искусство не только эстетическая проблема, это одновременно вопрос биологической, общественной и финансовой организации.

Градостроительство, основанное только на принципах эстетики, ведет к гигантским затратам средств, возлагая тяжкое бремя на налогоплательщиков. Такое градостроительство тем более неуместно, неразумно, что оно не вносит никакого облегчения в жизнь горожан. Подлинное градостроительство находит средства для разрешения кризиса в современной технике. Исходя из экономических потребностей, лежащих в его основе, оно в состоянии изыскать средства для самофинансирования. Я докажу это впоследствии. Подобное самофинансирование дает огромную финансовую прибыль, позволяющую вкладывать дополнительные средства в мероприятия, от которых зависит социальная устойчивость. Для финансирования такого рода, чтобы оно вошло в практику, необходимо вмешательство верховной власти.

Впоследствии я покажу, каким образом власти могут участвовать в финансировании того или иного мероприятия. Мы установим, где именно необходимо вмешательство властей, посмотрим, какая власть должна вмешаться, и определим характер этого вмешательства.

Весь материал, на основании которого я строил свои доказательства и выводы, поможет преодолению кризиса городов. Правильная общая постановка проблемы (жилая ячейка — совокупность жилых ячеек) и обращение к новейшим техническим средствам машинной эры позволят распутать этот гордиев узел, вернее, разрубить его на части, и жизнь снова войдет в нормальную колею. Здесь нет никакого чуда. Это будет вполне закономерный исход, дело созреет и принесет плоды.

И какой прок может быть здесь от косной академической мысли, от псевдохудожественной сентиментальности?

Градостроительная наука есть явление синтетическое, ее исходная база объемна: земля и пространство над ней. Если до сих пор было предложено много незрелых решений, то лишь потому, что их авторы мыслили плоско, односторонне, их замыслы не распространялись одновременно вширь и ввысь. Синтетическое решение проблемы предполагает: на земле — использование всех наличных средств скоростного сообщения; в пространстве — возведение жилых построек, максимально благоприятных для здоровья человека, для его тела и духа.

Шум должен быть побежден. Здоровая градостроительная доктрина — это концепция: дома — машины для жилья, огражденные от внешних шумов.

Отбросим всякие надежды на то, что наши уши когда-либо привыкнут к городскому шуму, к этой сумятице звуков, которая, кстати, возникает лишь там, где принимаются половинчатые меры (технические или градостроительные). Хорошие механизмы работают, как правило, бесшумно. Шум вреден для человека, шум есть отклонение от нормы, воздействие его пагубно. По-видимому, миллионеры скоро станут приглашать своих друзей на часы тишины, если только не восторжествуют современные принципы градостроительства, несущие человеку покой. Тогда-то наконец найдется на земле столица, которая будет достойна похвалы, потому что это будет тихая столица.

Из всего сказанного выше следует, что современный город будет полон зелени. Деревья необходимы для наших легких, они принесут нам душевное успокоение, и, наконец, они оживят строгую геометрическую пластику современных строений из стали и железобетона.

Я предлагаю вниманию министров просвещения такое предложение. Пусть будет издан закон, по которому каждый ученик начальной школы обязан посадить одно дерево где-нибудь в городе или за его пределами. Такое дерево будет носить имя ребенка, который его посадил. Затраты будут ничтожными. Правда, для этого потребуются планы посадок. Через 50—60 лет все эти мужчины и женщины, состарившись, движимые прекрасным чувством, придут под кроны своих уже больших ветвистых деревьев. Это всего лишь небольшая идея, возникшая по ходу дела. Но она показывает, до какой степени нашему духу и телу необходимо общение с природой, которого впредь мы не можем уже себя лишать. Природа должна войти в сердце наших бесчеловечных городов.

*

Я кончаю свою лекцию перечислением основных пластических и поэтических элементов новой градостроительной науки.

Прежде всего план: использование пространства вширь и ввысь (15); на рисунке это выглядит следующим образом: сначала местность, покрытая зеленью и пересекаемая транспортными потоками; места стоянок окружены деревьями. А вот уходит вдаль широкая эстакада.

Возвышаясь над деревьями, теряясь в их листве, протянулись в окружении газонов «висячие» улицы, двух-трехступенчатые строения, в которых расположены магазины, кафе, места прогулок.

Просторные жилые дома с коммунальным обслуживанием выходят в парки. Дворов нет.

Сверкающий небоскреб похож на кристалл.

Но мы остаемся людьми и, как всегда, смотрим на мир с высоты своих 170 сантиметров от земли. Такой представляется картина напряженной, кипучей современной жизни. Это симфония зелени, листвы, газонов. Сверкание алмазов в кронах деревьев. Настоящая симфония! Смотрите, сколько поэзии несет в себе прогресс, какие чудеса можно совершить с помощью современной техники. Мир не видел доселе ничего подобного! И это уже не плод нашей фантазии, уже началась новая эпоха, проникнутая новым духом (16).