---

Сложившиеся мнения, обычаи и привычки упорно держатся даже при самых сильных потрясениях; это создает препятствия, усложняющие естественный ход событий. Мы зачастую пренебрегаем препятствиями такого рода; подчас самым простым приемом их можно устранить, открыв тем самым широкий простор работе воображения. Обычаи могут превратиться в скромные, а иногда и всесильные привычки; в условиях гнетущих противоречий, как правило, никто не догадывается, что самое простое решение способно устранить препятствия, расчистив тем самым путь для дальнейшей жизни. Да, для жизни. 

Звук — это явление длящееся, способное к непрерывному переходу от низкого тона к высокому. Человеческий голос воспроизводит звуки и их модулирует; такой же способностью обладают некоторые музыкальные инструменты, как, например, скрипка и труба; другие инструменты на это не способны, так как в их основе лежат искусственные, установленные человеком интервалы; таковы фортепьяно, флейта и т. п.

 

На протяжении тысяч лет люди пользовались звуком в своих песнях, играх, танцах. Первоначально эта музыка передавалась только из уст в уста. Но однажды — за шесть веков до нашей эры — кто-то задумался над тем, как сохранить музыку иным путем, не только передавая ее голосом на слух, т. е. каким-то способом ее записать. Однако в то время не существовало для этого ни способа, ни инструмента. Задача состояла в том, чтобы зафиксировать звук — определенными знаками, нарушив тем самым присущую ему непрерывность. Надо было изобразить звучание легко различимыми и воспринимаемыми элементами; пришлось нарушить его непрерывность, пойти на его условное расчленение, создав шкалу звуков. Эта шкала представляла как бы отдельные ступени звуковой, чисто искусственной лестницы. Но каким способом расчленить непрерывность звучания? Как определить приемлемое для всех правило разложения звука, достаточно удобное, гибкое и многообразное, сохраняющее все богатство нюансов, и вместе с тем простое, доступное и легко применимое?

 

Пифагор пришел к разрешению этой проблемы, приняв две исходные точки, обладающие надежностью и отличающиеся друг от друга: одна из них — человеческий слух, именно слух человека (а не волка, льва или собаки); вторая — числовые отношения, т. е. математика (характерное для нее сочетание чисел). Так была создана первая музыкальная запись, способная запечатлевать музыкальные произведения, передавать их во времени и пространстве. 

 

Дорические и ионические лады, ставшие впоследствии истоками грегорианской музыки, вошли в обряды христианской религии всех наций на различных языках. Не считая неудачной попытки найти иное решение в эпоху Возрождения, эта система сохранилась до XVII в. И лишь династия Бахов, и в основном сам Иоганн Себастьян, создали новую систему музыкальной записи — темперированный строй — метод новый и более совершенный. Он дал мощный импульс музыкальному творчеству. Им пользуются вот уже три столетия, и он доказал свою способность выражать самые тонкие музыкальные замыслы, такие, как творения Иоганна Себастьяна Баха, Моцарта и Бетховена, Дебюсси и Стравинского, Сати и Равеля, даже, атональную музыку последних лет. 

 

Может случиться — я рискую это предсказать, — что дальнейшее развитие индустриального века потребует еще более утонченного метода, способного запечатлевать звуковые сочетания, которыми до сих пор пренебрегали, даже вовсе не воспринимали слухом, не замечали и не ценили... Во всяком случае, на протяжении тысячелетий европейская цивилизация пользовалась для воспроизведения звуков лишь двумя способами — самим непрерывным звучанием, не поддающимся записи, если его предварительно не расчленить, и записью расчлененного звучания. Вот я и подошел к теме своей работы: многим ли из нас известно, что в сфере зрительных восприятий, длящихся во времени, наша цивилизация не достигла того этапа, до которого она дошла в музыке? Ничто из того, что сооружено и построено, что имеет длину, ширину или объем, до сего времени не обладает системой мер, соответствующей той, которой обладает музыка, не имеет рабочего инструмента, подобного тому, которым пользуется музыка. 

 

Нанесло ли это невосполнимый урон человеческому гению? По-видимому, нет, поскольку Парфенон и храмы Индии, готические соборы и современные выдающиеся технические достижения — все это вехи, отмечающие пройденный человечеством путь. 

 

Облегчилась бы архитектурно-строительная деятельность, если бы мы располагали линейным или оптическим измерительным инструментом, подобным системе музыкальной записи? Этот вопрос я и собираюсь осветить. В современном индустриальном обществе, где в целях повышения всеобщего благополучия непрерывно совершенствуются орудия труда, создание новой системы мер вполне осуществимо; она сможет объединить, согласовать и организовать труд людей, до настоящего времени разделенных и разобщенных из-за наличия двух непримиримых между собой систем: англосаксонской — фут-дюйм, с одной стороны, и метрической — с другой.

 

Прежде чем перейти вплотную к решению поставленной задачи, необходимо дать еще одно пояснение: существенно то, что потребность в новой, зрительно воспринимаемой системе мер стала действительно настоятельной лишь в самые последние годы, когда скоростные транспортные средства резко изменили условия связи между отдельными людьми и целыми народами. Сто лет назад первый паровоз установил новую скорость передвижения, предопределившую крушение ряда обычаев и сложившихся представлений. Это привело к замене существовавшего до этого способа передвижения.

 

Сейчас, когда эти строки уже написаны, авиация преобразует мир, осуществляет полный переворот, все последствия которого мы еще не осознали. Здесь, конечно, не место развивать эту мысль. Следует только признать, что в наше время все становится, вернее все уже стало, взаимосвязанным. Запросы людей развиваются, охватывая все новые области. Множатся и возможности удовлетворения этих запросов; создаются новые промышленные изделия, которые распространяются по всему свету. Могут ли системы мер, которыми пользуются в производстве таких изделий, сохранять лишь местное значение? В этом, по существу, и заключается весь вопрос.

 

Строительство Парфенона, индийских храмов, готических соборов было подчинено вполне определенным правилам назначения размеров; они представляли собой своеобразный кодекс, образовали законченную систему, подчеркивающую присущее им единство. Первобытные люди всех времен, как и представители высокоразвитых цивилизаций — египтяне, халдеи, греки и др. строили, а следовательно, назначали размеры. Какими же инструментами они располагали? То были извечные и неизменные точные инструменты, неразрывно связанные с самим человеком. Такими измерительными инструментами служили локоть, палец, стопа, пядь, шаг и т. п. Отметим в связи с этим, что они представляли собой части человеческой фигуры и поэтому были весьма пригодны в качестве единицы измерения для назначения размеров при строительстве хижин, домов и храмов. Они, кроме того, обладали бесконечным разнообразием и достаточной гибкостью, подчиняясь вместе с тем математическим законам построения человеческой фигуры, законам грации, изящества, неизменным законам, которые служат источниками той гармонии, которая нас волнует и имя которой — красота. Локоть, шаг, стопа, пядь, большой палец с успехом служили единицами измерений как доисторическому, так и современному человеку.

 

Парфенон, храмы Индии, соборы, хижины и дома строились во вполне определенных местах: в Греции, в Азии и т. д. Это были неподвижные продукты производства, они не перемещались и не могли менять своего месторасположения. Поэтому не было необходимости в единой системе мер; викинги были выше ростом, чем финикийцы, и, следовательно, не имело смысла пользоваться североевропейским футом и дюймом в финикийском строительстве, и наоборот. 

 

...Однако настал день, когда освобожденная мысль стала покорять мир. Французская революция привела к пересмотру многих, глубоко укоренившихся представлений. Был сделан крупный шаг на пути к свободе; были, во всяком случае провозглашены обещания, открывающие пути к будущему. Перед наукой открылись безграничные возможности. 

 

Достаточно ли глубоко мы осознали огромное значение изобретенного в один счастливый день нуля — ключа к построению десятичной системы? Практически пользоваться десятичной системой для расчетов без нуля было бы невозможно. Французская революция отказалась от системы фута-дюйма с ее сложными и трудоемкими числовыми действиями. Однако, отказавшись от дюймовой системы, нужно было придумать новую. Ученые Конвента остановились на столь обезличенной и бездушной конкретной величине, что она превратилась в величину отвлеченную, по существу, символическую: то был метр, сорокамиллионная часть земного меридиана. Метр получил признание общества, проникнутого духом новаторства. Сейчас, полтораста лет спустя, когда продукты промышленного производства распространяются по всему свету, мир разделен пополам: на одной стороне мы видим приверженцев фута-дюйма, на другой — сторонников метра. Система фута-дюйма надежно «привязана» к человеческой фигуре, но чудовищно сложна в расчетах. Метр, не имеющий никакого отношения к размерам человеческой фигуры, простейшим образом делится на полметра, четверть метра, на дециметры, сантиметры и миллиметры, на величины, не имеющие, правда, отношения к человеческой фигуре; ведь не существует людей ростом точно в один или два метра.

 

В строительстве домов, хижин и храмов, предназначенных для людей, метр привнес случайную и чуждую систему мер. Применяя метрическую систему в архитектуре, можно сбиться с верного пути. Архитектура на основе системы фута-дюйма стойко перенесла потрясения прошлого века, сохранив пленительные черты преемственности.

 

Для создания предметов домашнего обихода промышленного или торгового назначения, которые изготовляют, транспортируют и продают на всем земном шаре, нашему обществу недостает всеобщей системы мер, пользуясь которой можно было бы назначать размеры этих предметов, емкостей и пр., внеся тем самым ясность и надежность в вопросы спроса и предложения. В этом и состоит цель нашей работы. Смысл всей работы — навести порядок. А если наши усилия увенчаются к тому же успехом, не приведет ли это к всеобщей гармонии?