В 1927 году после 65 заседаний жюри в Женеве проект Дворца Лиги Наций для Женевы оказался единственным из 360 проектов (12 км чертежей), собравшим четыре голоса из девяти. Остальные проекты собрали лишь по одному голосу. Но господин Лемарескье — представитель Парижа в составе жюри — делает заявление, что «этот проект не вычерчен китайской тушью». Это противоречит условиям конкурса, поэтому он настаивает на том, чтобы проект был объявлен вне конкурса и исключен. Что и было сделано. В результате — международный протест архитекторов.

LC 1960

В 1927 г. Международный конкурс на здание Дворца Лиги Наций в Женеве стал одним из самых значительных этапов в истории современной архитектуры. Впервые архитекторы бросили вызов рутине академии в этой области, в которой она господствовала на протяжении ряда поколений,— проектировании монументальных административных зданий. Хотя академия выиграла это сражение, но победа поколебала ее престиж; это была действительно пиррова победа.

Уже с самого начала было ясно, что из 337 представленных проектов особенно значительной и интересной была работа Ле Корбюзье и Пьера Жаннере, что подтвердилось впоследствии. В чем заключалось достоинство проекта, заставившего жюри серьезно отнестись к новой архитектуре, которую ранее эти видные профессионалы считали эстетической бессмыслицей? В течение десятилетий существовал установившийся стиль для официальных правительственных зданий, который был почти одинаков в различных странах. И когда встал вопрос о здании в Женеве, официальные лица автоматически обратились к этому установившемуся стилю. В проекте Корбюзье вопросы стилевой направленности были второстепенными; главное внимание мастер уделил целесообразной функциональной организации комплекса.

Создание Дворца Лиги Наций с ее сложной организацией и разнообразными функциями потребовало разделения ее штаб-квартиры на три главные части: секретариат — для повседневной работы ее администрации; место для собраний различных комитетов, сессии которых созывались время от времени, и зал для ежегодных собраний Ассамблеи. Кроме того, требовалось большое помещение для библиотеки.

Проект Ле Корбюзье. В проекте, представленном Ле Корбюзье и Жаннере (Le Corbusier. Une Maison, un palais. Paris, 1928.), было найдено наиболее компактное и рациональное решение всех этих проблем * (По предложению друзей современной архитектуры, планы Дворца Лиги Наций Ле Корбюзье были куплены Цюрихским университетом в 1939 г. Общий вид Дворца хранится там же. Остальные 17 листов проекта хранятся в архивах.).

Секретариату, большому административному зданию, близ входа в комплекс отводилось стройное крыло, располагаемое параллельно озеру. Ряды горизонтально-раздвижных окон открывают беспрепятственный вид на озеро и горы. На крыше имеется сад. Здание с железобетонным каркасом как будто парит над площадкой, опираясь на колонны. Колонны каркаса установлены с отступом от ненесущих стен. В данном случае Ле Корбюзье воспользовался той же трактовкой, которую незадолго до этого и в меньшем масштабе он применил при строительстве виллы Кука (1927) в Булони-на-Сене.

Большое здание Ассамблеи выходило на озеро. Две боковые стены остеклены. При проектировании Большого зала для ассамблей, рассчитанного на 2600 человек, были учтены все требования, предъявляемые к большой аудитории. Требовалось спроектировать Зал заседаний так, чтобы с любого места все было прекрасно видно и слышно. Для того чтобы обеспечить выполнение этого требования, потолку была придана почти параболическая кривизна. Это было сделано по совету специалиста Густава Лиона . Но такая форма покрытия была использована не только для улучшения акустики. Техническое средство, предложенное для получения акустического эффекта, Ле Корбюзье превратил в фактор эстетики. Позднее в проекте здания ООН (1947) в Нью-Йорке Ле Корбюзье пошел еще дальше. Все ограждающие конструкции внутреннего объема здания ООН должны были восприниматься как единое целое благодаря тому, что им была придана общая кривизна. Будь этот гениальный замысел осуществлен, интерьер здания ООН стал бы самым выдающимся примером решения внутреннего пространства того времени.

В решении потолка Ле Корбюзье бессознательно следовал примерам прошлого. Так, в 1870-х годах Давиуд (Davioud) использовал параболический потолок в проекте театра на 5 тыс. человек. Адлер и Салливен в 1887 г. при проектировании театра «Аудиториум» в Чикаго, учитывая требования акустики, тоже исходили из этих соображений * (К тому времени Лион уже сконструировал зал Плейель в Париже. Зал Ле Корбюзье был спроектирован до того, как стали пользоваться громкоговорителями).

В планах Ле Корбюзье тщательно разработана проблема транспорта. Во время сессий Генеральной Ассамблеи она становилась особенно острой, и проект должен был предусмотреть возможность обеспечения быстрого движения больших потоков автомобильного транспорта. Для выхода со стороны заднего фасада здания Ассамблеи использовано решение, принятое в повседневной практике: крытая платформа, подобная железнодорожной, помещена между двумя транзитными линиями. И в данном случае чисто утилитарное решение превращено в средство художественного выражения.

Недостатки академических проектов. Функциональные требования, выдвинутые для здания секретариата, Большого зала и решения проблемы транспорта, которые стимулировали творческую фантазию Ле Корбюзье и Жаннере, для архитекторов, пошедших по пути традиционных решений, оказались камнем преткновения. Архитектурно-пространственное решение комплекса нового социального организма, подобного Лиге Наций, не могло быть удовлетворено схемами, в которых общие очертания были заранее определены необходимостью создать фасад-декорацию, производящий ложное впечатление торжественности и мощи.

Академические проекты монументальных зданий были неудачны и в другом отношении. В Версале, где большой ансамбль был впервые размещен в связи с природой, имелось неограниченное пространство. В Женеве участок строительства был строго ограничен. Кроме того, в наше время мы стремимся к сохранению природы в неприкосновенном виде, с тем чтобы здания и окружающая среда образовали гармоничное единое целое. Авторы академических проектов не были в состоянии ответить этому условию и не смогли избежать значительного объема земляных работ, что нарушило естественные контуры рельефа. Поэтому огромный дворец был нелепо расположен на крайне небольшом участке.

В проекте Ле Корбюзье — Жаннере все три основных здания и соединяющие их надземные переходы были расположены на ненарушенном рельефе в органичной связи с природой.

На основании рассмотрения проектов, поданных на международный конкурс в 1927 г., можно сделать обширный обзор состояния архитектуры того времени. В них были представлены все архитектурные течения конца XIX в., а также все экспериментальные направления современной архитектуры.

Раскол среди членов жюри. Среди членов жюри были представители стран, в которых велась борьба за новую архитектуру. Голландию представлял Г. П. Берлаге, Австрию — Йозеф Гоффманн, Бельгию — Виктор Орта; Швейцарию — Карл Мозер, оказавший большое влияние на подготовку швейцарских архитекторов.

Оппозицию не только среди членов жюри, но и в политических кругах составляли представители стран, которых едва коснулась тридцатилетняя борьба за новую архитектуру, таких как Англия и Франция, в которых новые направления не оказали никакого влияния на вкусы общественности или ответственных государственных чиновников. В состав жюри от Англии входил сэр Джон Бернетт, от Франции — Лемарескье, один из лидеров Школы изящных искусств. Он был самым активным и влиятельным членом академической партии.

Берлаге, Гоффманн и Мозер составляли группу, выступающую за выбор проекта в современном духе. При поддержке Орта они составили бы явное большинство. Но Орта, несмотря на то, что в молодости был одним из лидеров нового направления в архитектуре, теперь присоединился к сторонникам академического направления, что определило выбор традиционного проекта. Окончательное решение перешло к дипломатам, например к премьер- министру Франции Бриану, всеми фибрами души ненавидевшему новую архитектуру.

«Пиррова победа» академии. Наконец, жюри приняло решение, чтобы создатели четырех премированных проектов совместно разработали окончательный вариант в традиционно монументальном стиле. * (Дальнейшие осложнения возникли в связи с предоставлением новой, больших размеров строительной площадки. Было создано несколько планов Дворца Лиги Наций. Наконец пришли к заключению, что нужно следовать общему плану Ле Корбюзье. Но этот общий план архитектуры переработали в духе установившейся практики. В 1937 г. состоялось открытие здания. И все — от туристов до дипломатов — признали, что оно неудачно.)

Мы уделили особенное внимание Дворцу Лиги Наций потому, что на этом примере впервые широкая общественность ознакомилась с современной архитектурой.

В 1927 г. Мис ван дер Роэ было поручено строительство поселка Вейссенхоф в Штутгарте. Он привлек к проектированию домов передовых архитекторов Европы, принимавших активное участие в новом движении в архитектуре. Отклонение проекта Ле Корбюзье послужило также толчком к основанию в 1928 г. содружества CIAM, где были сформулированы многие новые принципы архитектуры и градостроительства.

Здание Центросоюза, Москва. Проект Дворца Лиги Наций Ле Корбюзье остался нереализованным, но заложенные в нем принципы частично были осуществлены в здании Центросоюза в 1928—1934 гг. Это было одно из подлинно современных зданий, построенных (правда с искажениями) в то время в СССР. Проект Дворца Советов (1931) с потолком в Большом зале, подвешенным на тросах, укрепленных на параболической железобетонной арке, представлял собой самую смелую по замыслу работу Ле Корбюзье.

Зигфрид Гидион. Пространство, время, архитектура (Sigfried Giedion. "Raum, Zeit, Architektur")