Твое лицо отодвинуло все поездку — и Дунай, и Стамбул, и Афины — в груду бумаг, в которых она и затерялась, и я здесь ни при чем. Это было и твое, и не совсем твое лицо. Я набросал его украдкой от тебя, когда мы встречали новый, 1910, год в Вальд-Шенке д'Эллерау, — ты поглощал кровяную колбасу с бутербродов (одно из немногих яств, которое было нам по карману в этой стране!). Та колбаса и то масло вызывали у меня отвращение, а ты пожирал их с жадностью. Иногда и, в частности, в тот момент ты казался мне невероятным обжорой. Тот набросок был своего рода протестом. Короче, ты мне снился, и я в тебя верю. Может быть, и вправду ты был околдован?

 

Мне как-то рассказывали, с какой категоричностью во время своего приезда к нам тем летом ты защищал мой скудный, жалкий, беспомощный французский язык, который для меня, тогдашнего чертежника, был единственным средством выражения в те минуты, когда я ощущал внутреннюю дрожь. Тебе прочитали одну чудовищно невразумительную фразу, какую только мог сотворить наборщик из «Фей д' ави» (Газета, выходившая в городе Ла-Шо-де-Фон (прим, перев.) и пропустить наш «друг семьи» — редактор этой газетки. Ты ответил, что фраза прекрасна, прекрасна и еще раз прекрасна и что больше слушать ты не хочешь.

 

Итак, старик, сколько уж лет мы помогаем друг другу. И ведь так будет всегда, правда? И пусть среди всех приливов и отливов славы и почета, характерных даже для наших самых близких, поскольку они не могут до конца освободиться от влияния общественного мнения, наша взаимная привязанность останется такой же непоколебимой и неизменной, как горизонт в тех краях — у острова Лемнос в Эгейском  море.

 

Маршрут путешествия на Восток в 1911 году: Берлин – Прага – Вена – Вац – Будапешт – Байя – Джюрджево – Белград – Княжевац – Найча – Бухарест – Тырново – Габрово – Шипка – Казанлык – Адрианополь (ныне Эдирне) – Родосто – Константинополь (ныне Стамбул) – Бурса – гора Афон – Дафни – Салоники – Афины – Итея – Дельфы – Патры – Бриндизи – Неаполь – Помпеи – Рим – Флоренция - Люцерн.